Асан
Шрифт:
Сердце у меня сжалось. Вблизи они иной раз раздражали. Скажем, своей неопрятностью… Но издали… Не надо бы мне оглядываться. Надо бы о чем-то далеком и постороннем. О небе и о Млечном пути?.. Как только я видел их издали, меня прихватывало жалостью. Словно бы сердце реагировало на некий новый медикамент… У меня не мягкое сердце. Ничуть! Оно, и когда надо, необязательно сожмется.
Я вышел за складские ворота. Ага!.. Грузовые с бензином и сопровождающие их БТРы отбыли… Никого.
Глаз хочет
Так!.. Вот и Гусарцев подрулил. На своем шустром джипе. Ах как он подрулил! Как все штабные!.. Конь, а не машина. Конечно, никаких реальных джипов здесь, в Чечне, нет. “ГАЗ-69”, старенькие армейские козлики, которых в воюющей Чечне полным-полно… и которых горделиво все называют джипами.
Притормаживая, Гусарцев зычно мне кричит – вторая колонна сегодня формироваться не будет… Ни сегодня, Саша, ни завтра!.. Причин он не знает! И позвонить он не мог. (Такое не говорится по телефону.)
Стал, продолжая кричать мне лихо и молодецки:
– Саша, едем!.. В штабе разнарядка будет на час раньше.
– Возьму машину.
– Зачем!.. Хватит моей!.. Я тоже буду возвращаться.
Коля Гусарцев вынул платок и отер пот с лица. Трудяга. Трудовой пот… Остыть!.. Он только за этим и вылез из машины. Постоять на ветру… С платком в руках.
Через минуту-две мы уже выехали. (Я успел смотаться на склады за кой-какими бумагами. Оставил распоряжения Крамаренке.)
Колонны не будет, это огорчало. Дожили… Совсем, что ли, некому вести караваны?.. Бочку с солярой, и ту хорошему человеку не подбросить! Нет движения – нет жизни… Огорчал даже пустяк, вроде того, что не постою, не покайфую на выезде боевой колонны. Не увижу пыль за уходящими машинами. И летящих выше колонны диких гусей.
Коля подтвердил: чичи в эти дни развоевались. Чичи всюду. Они лезут к связистам, проникают в нашу шифровку. А перешифровка – это тихий дурдом!.. Скоро чичи будут знать все – кому и что. И какой дорогой повезут со складов.
Коля болтал, но Коля все еще не сказал мне о продаже тех автоматов чеченцам. Про утопленный мой уазик, набитый обломками рельс… Ни слова… Не сказал, но сказать, похоже, хотел. Он, кажется, подготавливал меня. Возможно, проданные под молчок автоматы уже не давали ему сладко спать.
– В Старопромысловском районе, Саша, выгорел склад. С оружием по большей части… Выносят там все спешно и запросто, давай-давай.
– И что?
– Не взять ли нам тоже часть?
Я не откликнулся никак. Дорожный разговор, если нас двое, самый уравновешенный.
Но следом же Коля завел речь о продаже оружия неким “тихим” чеченцам с гор. “Тихие” – это как бы ничьи, то есть нейтральные. Может, они даже за
– Но, скорее всего, это завтрашние боевики.
– Да какое наше дело, Саша!
Похоже, он хотел от меня получить хотя бы общее, приблизительное согласие.
– Ты, Саша, сам говорил – бизнес, если он серьезный, сам собой норовит расшириться… И значит, нам надо пробовать. Разве нет?
Гусарцев, уговаривая, уже слегка давил. Но я знал свое. У нас бензино-солярный бизнес, неплохой, прочный… чего же еще!
– И пробовать не станем, – я почему-то засмеялся.
Коля, не сумев скрыть досаду, повел джип быстрее. Погнал.
– Все равно чеченцы у тебя сегодня попросят… Вот увидишь. Услышишь… Сегодня же.
Вполне возможно… Помимо разнарядки, в штабе нам предстояло короткое совещание с местной властью – с чеченцами, воюющими на нашей стороне. Там могут быть и “тихие”. Будут просить… Гусарцев, вероятно, об этом и думал. Об автоматах… И о “тихих”. Конечно, сколько-то АК и на наших склада€х наскрести можно.
Не знаю, о чем думал Коля, а я, выдернутый им из дорожной нирваны, раздражился. Складской человек обязан быть и скуп, и осторожен. Блюди, складарь, девство… Потому что нашенские чеченцы уже завтра запросто продают оружие ненашенским. Тем более блюди!
Обмундирование чеченцам дам, бензина малость дам, а оружие – ни ствола. У меня и точно оружия почти нет. У них у самих – больше! В любом горном селе… У них – без счета. Даже на чеченчонке-мальчонке, на каждом десятилетнем, “калашников”. И при случае пуляет мальчонка, не разбирая. Реагирует, как гончая, на любой быстро движущийся предмет. Кто бы и куда бы ни рванись бежать – мальчонка (за тобой!..) тотчас дулом. Выстрелит или нет, неизвестно, а дулом вслед поведет обязательно. Как за взлетевшей уткой. Уже инстинкт.
А вот чтобы тебе вслед (и тебе встречно) не дернулось чье-то дуло, не делай сам резких движений… Здесь только так.
– Без резких движений, – озвучил я вдруг вслух.
– Понял, понял, – недовольно проворчал Коля Гусарцев, принимая сказанное на свой счет.
Я засмеялся. Каждый о своем!
Мы как раз пропускали встречную колонну в узком месте. Ползут к нам в Ханкалу из Грозного… Джип с начальством, грузовики, два БТРа, на броне густо омоновцы. Смеются. Война дело веселое… Иногда.
Гусарцев опять про свое. Посматривая на БТРы… Коля, видно, настроился меня потрясти. Как трясут яблоню. Чтобы хоть что-нибудь упало.
– А что, если ты, Саша, поговоришь с этими чеченцами помимо штаба, а?
Машина шла гладко. Как раз под его гладкий вопрос. А я все еще думал, что он просто болтает.
– Не о чем… Не о чем говорить, Коля.
Я привык и люблю эти выезды в Грозный… Особенно когда солнечно. Особенно когда сам за рулем… Прибавил скорости – и получи навстречу пьянящий летний ветерок.