Асфоделия. Суженая смерти
Шрифт:
Я поёжилась отчего-то и почесала ладонь.
– Вы хотите сказать, что…
– Что сила, с помощью которой откололи часть ступеньки, – ваша, – Эветьен склонился ко мне, будто надеясь обнаружить следы оной силы в моём взгляде или на лице.
– Либо похожа на вашу, – поспешил успокоить меня Тисон. – Не могли же вы сами себе подстроить падение с лестницы?
– Кто знает, кто знает, – Эветьен выпрямился, продолжая буравить меня тяжёлым колючим взором матёрого следователя, уверенного в виновности подозреваемого. – Удар самое себя молнией тоже кажется событием, которое
Молнией?
Я ведь помню…
Белую вспышку в небе, похожую на зигзаг молнии.
Раскат грома.
Собственное удивление – грозы в сентябре случаются нечасто.
Повторную вспышку почти перед самым носом.
– Так вот что произошло на Сонне, – прошептала я. – В Асфоделию попала… молния?
И что бы ни случилось перед ударом, что бы ни сделала сама Асфоделия, уверена, именно в этот момент я перенеслась в её тело.
Глава 9
Братья переглянулись вновь, не понимая, с чего вдруг я стала говорить о себе в третьем лице.
– Верно. Согласно рассказам императорских эмиссаров, прибывших за вами, вы сыпали словами на неизвестном языке пополам с требованиями не приближаться и не сметь вас касаться, иначе любой, кто дотронется до вас, умрёт на месте, – изложил Эветьен сухо. – Вдруг поднялся сильный ветер, и с чистого неба ударила молния, попав ровно в вас и едва и впрямь не убив тех, кто находился ближе остальных. Как ни странно, вы совершенно не пострадали физически, только провели три дня в беспамятстве. За этот срок вас доставили с Сонны на континент, в замок фрайна Делени, где разместили со всеми возможными удобствами до нашего с братом прибытия – и момента вашего пробуждения. Если, разумеется, вы очнулись бы вовсе. К сожалению, каким-то неведомым образом слухи о произошедшем обогнали вас, обросли подробностями и стали достоянием гласности прежде, чем удалось предпринять какие-либо действия для сохранения этого в тайне. И ваше происхождение и поведение только усугубило ситуацию, поэтому-то император был вынужден предпринять меры для сохранения покоя при дворе и в стране.
– Вы ничего из этого не помните? – догадался Тисон.
Я отрицательно покачала головой.
И даже хуже.
Я об этом вообще не знала.
– Что вы помните? – поинтересовался Эветьен.
– Как очнулась… в постели, в спальне, в которой никогда раньше не была, и в окружении незнакомых женщин.
– А до пробуждения в замке Делени? Помните, что конкретно произошло в родовом поместье вашей семьи? Что вы говорили и делали?
Я снова помотала головой.
– Совсем ничего? – не унимался Эветьен.
– Ничего из того, о чём вы рассказали, – нашла я более-менее корректную формулировку.
Потому как если Шевери-старший полюбопытствует, помню ли я свою жизнь до удара, то придётся врать напропалую.
Собственную жизнь – скромное житьё-бытьё Алёны Волковой с планеты Земля – помнила я распрекрасно.
С двадцатью с лишним годами жизни благородной фрайнэ Асфоделии дела обстояли куда как хуже.
Даже никак.
– Странно, –
Только не той, что им нужна.
– …хотя частичная её потеря объяснила бы некоторые моменты в вашем поведении… пусть и не все. И ваша сила… она есть по-прежнему, но ощущается много слабее, чем можно ожидать в вашем случае.
– Но она есть, – я посмотрела на свои руки, пошевелила пальцами.
Ничего подозрительного я не чувствовала. Вообще ничего такого, что могло в моём представлении говорить о наличии великой силы. И великой ответственности, ага… Однако теперь получалось, что пресловутый магический дар всё-таки есть… Эветьен что-то сделал и артефакт показал отрицательный результат…
– Вас это удивляет?
– Да… то есть нет… то есть не совсем… – я подняла взгляд на мужчин.
Тисон смотрел с сочувствием мягким, искренним, обволакивающим, словно аромат душистого чая. Казалось, рыцарь готов сесть рядом со мной, обнять и начать гладить по волосам и спине, успокаивая и уверяя, что всё-всё будет хорошо.
Эветьен продолжал изучать меня пристально, пытливо, ища подвох и ответы на копящиеся вопросы.
Он ведь много знает, советник Шевери…
О магии, артефактах и энергетических следах.
– Как вы это сделали? – спросила я.
– Что именно?
– Это, – я заново вскинула руку. – Как вы подстроили мне отрицательный результат?
– Вы ещё не поняли?
– Отчего же, понимаю… поняла теперь. Вы один из них, этих закатников?
– Нет, хвала Благодатным! – с чувством воскликнул Эветьен. – Уберегли Четверо от сей участи сомнительной.
– Тогда какого хрена ты… вы здесь маглом притворяетесь? – в конце концов, нападение в качестве лучшего средства защиты ещё никто не отменял. – Разве вы не должны быть или в числе адептов Заката, или лишиться дара значительно раньше?
– К счастью, в юности мне хватило ума промолчать и не показывать то, что чужим видеть не следует, а Его императорское величество был заинтересован в людях одарённых, но не подчиняющихся при том закатникам, с разумом, не отравленным их клятвами верности и догматами. И, фрайнэ, время от времени вы произносите слова, звучащие иначе, смысла которых я не понимаю. На каком языке вы говорите?
Вероятно, Эветьен тоже слышал о вышеупомянутом способе защиты.
И с Шевери-старшим отмазка про старое островное наречие вряд ли пройдёт.
Признаться, до сего момента я не задумывалась, как люди вокруг воспринимают слова, привычные мне, но чужеродные для них. Мы понимали друг друга, говорили на одном языке – на языке, принятом в Империи, – хотя неясно, как я смогла его выучить за столь короткий срок. Или на самом деле ничего-то я не учила, просто он стал моим при перемещении?
Возможно.
И даже больше – я слышала и себя, и других так, как если бы все говорили по-русски. Кто знает, может, я уже и думаю на местном, при том совершенно этого нюанса не замечая? Но вот слова, чуждые этому миру… наверное, в отсутствие понятных аналогов я произносила их на родном, что неизбежно привлекало внимание.