Асгард Возрождённый
Шрифт:
Живой, если, конечно, тут вообще могли оказаться живые кошки.
Раздавались и шаги хозяина. На краткое время кто-то зашёл в общую залу трактира – но не засиделся, шаги нескольких пар ног быстро стихли где-то за стенами. Сама же Райна лежала без сна, крепко вцепившись в эфес альвийского меча, хотя и понимала – безопаснее места не найдёшь во всём Упорядоченном. Ну, кроме разве что хором Духа Познания, буде таковые вообще существуют.
Мысли её плыли, несмотря на судорожно сжатую рукоять клинка, спокойно и невозбранно. Она не только валькирия,
Почему там души якобы рано или поздно «истаивают», а тут – нет?
В чём разница?
И как ей отыскать маму?
И что ей сказать, когда отыщет?
Или мама ничего не услышит и не поймёт? Не узнает её, маленькую Рани, как звала дочку Сигрун, пока Один не явился за ней, чтобы окончательно унести в Валгаллу и сделать там из неё Деву Битвы?
Валькирия лежала с открытыми глазами, мысленно воспаряя над трактиром, мельком замечая очередную компанию с мечами и копьями, подвалившую ко входу, видя расстилающиеся вокруг небольшие, но глубокие озёра над бьющими со дна ключами, болотца, перевитые жилами ручейков, плавные волны холмов, накатывающие, словно прибой, на далёкий-предалёкий горный кряж, – и совсем терялась.
Что это, видения? То, что должны видеть приходящие к Трактирщику гости? Чтобы им было привычнее? И чтобы, уходя дальше в царство Демогоргона, мёртвые так и оставались бы «почти сами собой», с оружием, одеждой? Когда они обращаются в серые тени, так напоминавшие привычное валькирии – души на Чёрном Тракте в Нифльхель? Это ж, наверное, страшно – как умирать ещё раз, поёжилась Райна. Или они ничего не чувствуют? Не замечают последнего преображения?
И что случается с ними дальше?
Какой-такой работой заняты они здесь?
И как далеко тянется этот милый пейзаж?
Где другие «аспекты», если верить Трактирщику, молвившему, что «его» тут «много»? Значит, должно стоять множество таких вот трактиров?
Нет конечно. Здесь владения Соборного Духа, и всё, привычное Райне, не исключая и чудесную Валгаллу, следовало забыть.
«Древо. Великое Древо, вот что мне сейчас нужно. Даже не золотая тропа, оставь её, Рандгрид. И пресловутых архонтов оставь тоже.
Ищи Древо. Иггдрасиль наверняка ведь просто его отражение, одно из множеств. Аспект, если угодно».
Кружась, Райна поднималась в небо, как встарь, когда её нёс за облака её скакун. Всё выше и выше, но, странное дело, земля – или её подобие внизу – не становилась мельче. Взор валькирии проникал всё глубже, ей открывалось всё больше из того, что выше и ниже, что по сторонам и что в глубине; она видела, например, сейчас все три Источника так же чётко, как словно бы стояла разом возле каждого из них.
Урд, Кипящий Котёл и Источник Мимира, или Мудрости.
Свет, Тьма, Разум. Ну, или душа, если угодно.
Валькирию
Взгляд её пытался сейчас пробиться к самой сердцевине Источников; она видела оплетавшие их корни Великого Древа, всё правильно, они, эти корни, и должны орошаться влагой Урда или Кипящего Котла.
Но было там и что-то ещё, неуловимое, смутное, на самой грани доступного её и без того дивно обострившимся чувствам; движение незримой силы, словно бы выплёскивающейся из чрева волшебных ключей.
Райна знала, что именно эти три источника и даруют магию всему Упорядоченному. То есть что-то из них и должно «выплёскиваться», если, конечно, тут вообще уместны подобные грубые сравнения с тварным миром.
Но откуда эта самая магия бралась в самих Источниках?
Урд, святейший из святых. Он не иссякал никогда, как и Источник Мимира. Но обычные ключи бьют потому, что под землёй залегают водоносные пласты, и если наступит долгая засуха, такая, что иссякнут даже подземные воды, то исчезнут и сами родники.
Источники Магии не иссякали никогда.
Откуда-то в них сама собой появлялась та самая исходная сила, оплодотворяющая собой всё Сущее.
Райна вглядывалась до рези в бесплотных сейчас глазах – но всё равно последняя граница оставалась смутной, размытой и непреодолимой.
Зато открылось кое-что иное.
Отсюда, со страшной высоты, из домена Демогоргона, она увидела две тёмные нити, что тянулись куда-то к самым границам Упорядоченного, пронзая его глубины, его чрево – две тёмные пуповины, бравшие начала у Кипящего Котла и Источника Мимира.
«Эт-то что ещё такое?» – поразилась валькирия.
Попыталась проследить взглядом, куда вела эта пакость, но не преуспела. Даже отсюда, даже дарованного ей сейчас орлиного взора самого владыки этих пределов недоставало всё равно.
«Не было печали, – ошарашенно подумала Райна. – Кто-то нашёл, как присосаться к Источникам?! Знает ли отец, ведает ли Трактирщик, открыто ли сие его Единому, его Орлу?»
Она скажет и спросит. Обязательно. Но сперва – всё-таки найдёт свою мать.
Райна не сомневалась – мама где-то там, возле исполинского Древа, в бескрайних – и в то же время всё-таки конечных, где-то даже небольших пределах домена Соборного Духа.
Отбросив все остальные мысли, заставив себя забыть даже об открывшихся тёмных нитях-жилах, протянувшихся к двум Источникам из трёх, Райна расправила незримые крылья, устремляясь к Древу.
– Готово, великий бог. Вступи в открывшиеся врата, и вновь окажешься дома. – Маг Скьёльд тяжело дышал.
Портал пламенел алым, багряным, золотым. Из него дышало жаром, словно вёл он прямиком в не существующий больше Муспель.
– Комар носа не подточит, – гордо, несмотря на очевидную вымотанность, объявил чародей.