Ашт. Призыв к Жатве
Шрифт:
А Вайг здесь, похоже, серьезно завис, промелькнула у Сорака мысль, вслух же он ничего говорить не стал, а направился в указанном направлении на поиски друга.
*
Бывшего капитана Сорак узнал едва вошел в зал ресторана, прямо со спины. Ресторан оказался стилизован под старинный русский терем, - аля-бревенчатые стены, синтетические чучела медведей в ушанках, с балалайками в мощных мохнатых лапах. Красный, в узорчатых вензелях, пол, со старательно прорисованными ворсинками, Сорак
Натан, в синей военной форме, подпоясанной отчего-то бело-красным кушаком с длинными кистями, сидит посреди зала, спиной к входу и старательно дирижирует трем роботам-официантам в белых рубахах.
– Не то! Все не то!
– восклицал он.
– С душой петь надо! С чувством! Вы же цыгане! Вот, послушайте:
– Мохнатый шмель, - немного фальшивя, но в целом сносно, пропел он.
– На душистый хмель...
– Чайка серая в камыши...
– механическими голосами вторили роботы с обреченным выражением пластиковых лиц.
– Тьфу, бездари, - огорчился Натан.
– Не захлебнитесь в собственном таланте! И не чайка, а цапля, сколько раз повторять! Ладно, у нас осталось целых три репетиции до позора. Итак, раз, два...
Сорак поравнялся со столиком друга.
– Давно цыганским колоритом проникся?
– спросил он Натана.
Тот ответил незамедлительно, ни капли не удивившись старому другу:
– Да вчера только из "Сакуры в цвету" перебрался. Там, роботы, кстати, то есть роботши, тьфу, черт их разберет, гейш изображают.
– Чего ж перебрался тогда?
– Один хрен, на сямисэне играют в полном разнобое со своими компьютерными мозгами... Понт с ними саке их поганое пить...
– По-другому спрошу: ты с каких пор ценителем искусства заделался?
– С тех пор, как у меня бабушка культуролог.
– Понятно. И давно об этом вспомнил?
– Давно.
– Натан поднял голубые глаза к потолку, задержался взглядом на девице с веретеном, почесал затылок.
– Дня два уже.
– А до этого?
– Плохо помню, - признался Вайгер. По-моему, раньше я помнил, что мой дедушка - не тот, который муж той бабушки, другой бабушки дедушка, чемпион Казани по рукопашному бою. А вообще, я здесь недавно. Не везде пил.
– Вот как?
– Я не понял, ты со мной, или против меня?
– в лучших традициях "ты меня уважаешь?!" уточнил Вайг, склонив голову набок, отчего у Сорака создалось впечатление, что Натану решительно все равно, к кому доколебаться. К роботам, к старому приятелю, неважно. Вон, синтетическое чучело топтыгина тоже сойдет.
– С тобой, с тобой.
– Так-то!
– назидательным тоном Сораку, - Челлвек! Официант!
– проорал в пластиковое ухо стоящему рядом роботу.
– Водки моему другу!
*
–
Несколько прожекторов из-под макушки прозрачного купола неспешно скользят по современной обстановке ресторана, в модных монохромных черных и графитовых тонах, имитируя лучи старинного лунохода на безрадостной и пустынной поверхности Луны.
Тяжелая, наполненная черным льдом, тьма космоса прямо здесь, за тонкой стеклянной гранью, и от этого создается впечатление, что ты медленно плывешь сквозь время и пространство на большом пассажирском лайнере.
Мрачно, холодно, но Охотнику, привыкшему к бескрайней мгле на экране, здесь уютно.
Вайгу тоже уютно, но уют этот болезненно царапает грудь изнутри, заливает краской стыда бледную кожу щек. Выпить. Еще выпить! Еще!!
Шаткий кварк! Черная дыра ему в задницу! Как же стереть из памяти воронку, на память оставленную сгоревшим Громом?!
*
Всего полтора часа усиленных вливаний, слава гравитонам!
– уже не этой варварской водки, а приличного марсианского бренди, и Сорак знает о Натане все.
С большего.
Натан больше не капитан Грома.
И даже не контрабандист - потому как "какой ты на хрен контрабандист без корабля? Это уже мастурбация какая-то, поганый менеджер, а не уважающий себя жулик!"
Об одном Сорак может судить с легкостью.
Кап Вайг - точно не кап вовсе.
И не в том дело, что от Грома осталась горстка пепла и кратер размером с лунный. Здесь дело в другом.
Начать с того, что Сораку совершенно непонятно, как Вайг держится. Не сказать, что прямо-таки в солнечном уме и лунной памяти, как говорят братья с Соул, но всяко лучше него самого. Сорак уже трижды принимал алказельцер. На том и стоял. То есть, сидя пребывал в относительной вертикали. Вайгу же случалось максимум - совсем немного захмелеть, и меньше чем через минуту его голубые глаза опять были ясными, а губы мяла горькая складка.
Он совершенно раздавлен потерей Грома, понимает Сорак.
Сорак помнит - под командованием этого человека он летал целых шесть лет. Благодаря Вайгу он, Сорак, вырос из банального наемника в Охотники. Вайг научил Сорака почти всему, что тот знал и умел сейчас.
И этот самый старина Вайг вовсе не старина Вайг.
Перед Охотником сидит совершенно другой человек. Знакомый и не знакомый. Одновременно.
Внушительная ширина плеч, под синей летной формой скользят литые мускулы, бычья шея, уверенный, проникающий в душу взгляд - так обычно смотрят военные, скупая, ироничная ухмылка одной стороной тонкого кривоватого рта, высокий лоб и привычка щуриться, как бы сосредотачиваясь на собеседнике, - все это прежнее.