Аскольд и Дир
Шрифт:
– Князь! Надо срочно спасать головной отряд! Веди дружину!
Дир ударил коня плетью, успев крикнуть на ходу:
– За мно-о-ой!
Дружинники прискакали тогда, когда головные силы были разгромлены. Уличи, увидев бронированных всадников, быстро умчались в степь. Дир с болью в сердце оглядывал поле боя. Десятки зарубленных бойцов. Много раненых, они кричали и стонали; оставшиеся в живых медленно собирались вокруг своего сотского Клуда. Дир направил на него коня, выкрикивая в бешенстве:
– Куда смотрел, растяпа? Почему
– Да ведь уличи ускакали, все видели, - оправдывался сотский.
– «Все видели!» - передразнил его Дир.
– А они затаились и застали врасплох!
Конь у него вздыбился, князь с трудом усмирил, сам не мог успокоиться, злость и досада разбирали всё больше и больше. Спросил:
– Кто среди вас десятский?
Один из воинов вышел вперёд.
– Назначаю тебя сотским! Принимай бойцов! А ты, - ткнул он плёткой в Клуда, - отныне разжалован в рядовые!
Во все стороны отправив разъезды, войско двинулось дальше. Но не прошло и получаса, как появились соединения всадников, они налетали, пускали стрелы и повёртывали в степь, не принимая боя. Потом такие нападения стали постоянными, они заставляли киевлян принимать боевой строй, готовиться к отражению, потом двигаться вперёд, но при появлении конницы останавливаться, располагаться на местности, замерев в ожидании стычки. Стрелы находили жертв, становилось всё больше и больше раненых и убитых.
– На измор берут, сволочи, - в сердцах выругался Богута.
– Ничего. Подловим подходящий случай и вдарим изо всей силы!
– бодрился Дир.
– Боюсь, что это будет удар в пустоту, - невесело ответил Богута.
– Куда они денутся?
– сказал Дир, внимательно вглядываясь в даль.
– Через дня три-четыре прижмём неприятеля к морю, тогда посмотрим, как он запляшет!
Рано утром, позавтракав, продолжили движение. Но не прошли и пару вёрст, как появилась конница противника. На сей раз она наседала с трёх сторон, лавина за лавиной всадники накатывались на пешие части, засыпали стрелами, подлавливали мелкие подразделения, оторвавшиеся от основных частей, безжалостно истребляли и быстро скрывались. Дир измотал дружину, бросая из одного конца войска в другой, и всё бесполезно: враг успевал уйти раньше, чем прибывали бронированные конники. Уличи наседали до самой темноты, так и не ввязавшись ни в одно большое сражение.
За ужином Богута сказал мрачно:
– Наши потери большие, а до противника мы не дотянулись ни одним мечом. Понимаешь, князь, чем это нам грозит, если мы будем упорствовать дальше и воевать таким же способом?
– А что ты предлагаешь?
– раздражённо спросил Дир.
– Надо придумывать что-нибудь новое.
– Что именно?
– Думай. Ты - князь.
– Ты тоже отвечаешь за ополчение.
Богута немного подумал, ответил:
– Честно говоря, не знаю, что и предложить. С моими пешими бойцами конных уличей не догнать и сражение не навязать. Твоей одетой в железо дружине это тоже
– Что - «стало быть»?
– взъерошился Дир.
– Или вставать в круговую оборону и ждать, когда уличи нападут всеми силами. Или…
– Ну, договаривай!
– Что тут договаривать. Назад надо двигаться.
– Признать своё поражение?
– Ну почему поражение… Просто получится не вполне удачный поход…
– На это никогда не пойду! Я пришёл сюда, чтобы наказать уличских князей, и сделаю это во что бы то ни стало!
Богута промолчал. Завернувшись в меховую бурку, лёг спиной к костру и скоро уснул. Дир ещё долго смотрел в высокое звёздное небо.
Назавтра всё повторилось. Только противник наседал всё настойчивей и злее. Он почти в упор расстреливал пеших бойцов, явно издеваясь над их беспомощностью. Правда, уличи стали больше терять и лошадей, и всадников, но это их не останавливало.
Теперь они окружили войска русов со всех сторон, вступили в яростное сражение с дружиной, но, получив отпор, отступили и стали обстреливать её издали. Дир вынужден был дать приказ остановиться и занять круговую оборону. Связали телеги, воздвигнув непреодолимую преграду для конницы. Бойцы встали на них, из луков отражая наскоки противника. День успешно выстояли.
За ужином Богута спросил князя:
– Завтра обороняемся? Наступаем?
Тот деловито ответил:
– Попробуем заманить противника ложным отходом. Сделаем вид, что боимся его, начнём отступать. Уличи, я думаю, не утерпят, бросятся всеми силами. Тут мы и дадим решительное сражение.
Богута отвёл взгляд и, пряча насмешливые искорки в глазах, ответил:
– Мудрое решение. Думаю, срочно надо созвать сотских и десятских и довести до них твой приказ. А они, в свою очередь, доведут его до рядовых воинов.
Военачальники восприняли новое решение с малоскрываемой радостью. Всем было очевидно, что поход провалился, и Дир за мишурой пустых слов стремится скрыть это.
Утром Дир построил войско в четырёхугольник, в середине его поместил обоз с награбленным добром и двинулся в обратном направлении. Уличи совершенно обнаглели, подъезжали к самому войску, кричали обидные слова:
– Нахлебались щей уличских!
– Курицы мокрохвостые!
– Ужо вам устроим на Днестре!
Миновали Пересечен и вышли к Днестру. Из уличского войска прискакал всадник и стал кричать:
– Князь Одинец предлагает: оставьте награбленное добро, тогда дадим возможность переправиться через реку беспрепятственно!
Дир собрал совещание военачальников.
– Высказывайте свои мнения.
Раздались голоса:
– Отдать богатство? А зачем тогда кровь проливали?
– Гол-сокол вернёмся в Киев! Засмеют…
Но тотчас их заглушили другие:
– Шкуру надо свою спасать, а не о тряпках думать!
– Всё равно уличи увезти добычу не дадут!
– На реке потопят!