Асмодей
Шрифт:
— Повелитель, — попытался вмешаться Абаддон. — Нет в том моей вины!
— Молчать! — прорычал Люцифер, одним лишь усилием воли лишив демона дара речи. — Мятежники без устали твердят о том, что я неспособен поддержать порядок в королевстве, мы проводим зачистки, но эта нечисть подобна гидре — на месте отрубленной головы вырастает пара новых, а зачинщики по-прежнему сокрыты от наших глаз. Так почему же осмеливаются они на подобную дерзость? — риторически спросил он. — Не потому ли, что мои рыцари — столпы моей власти, позволяют себе подобное неповиновение в моем собственном замке, так еще
При этих словах в глазах Владыки Похоти отразилась истинная мольба. Не мог он снести подобного унижения! Для рыцаря Ада этот приговор был самым страшным ударом, бросающим тень на его авторитет, на его могущество… и все это будет происходить на глазах тысяч зевак. От такого позора придется отмываться дольше, чем от предательства.
— Владыка, лучше сразу убейте меня! Бросьте в Геенну, молю, — твердил он, ухватив его за край плаща.
— Как ты сам сказал: «смерть — это слишком легкая кара!» — усаживаясь на трон, поставленный во главе стола, произнес Люцифер, проведя рукой по трепещущему пламени свечи, а потом, одним лишь движением затушил его, будто этот хрупкий огонь символизировал жизнь, которую он собирался забрать, но в последний момент придумал более жестокое наказание.
— Что ж, каждый получает по заслугам, — проходя мимо поверженного врага, прошептал Абаддон. Теперь-то Асмодей понял, что стал жертвой очередной западни. Слишком легко далась ему эта победа, мог бы заподозрить неладное. Но в гневе своем, подобном яду, разливающемуся по венам, он был слеп, потому и позволил этому пороку причинить больший вред сосуду, в котором он бушевал, чем тому, на кого пытался его выместить. Собственно, а чего он еще ожидал от своего противника, олицетворяющего этот грех? Как сам Асмодей был искусен в разжигании плотского огня, так же и Абаддон, супротив души усилием воли, сеял ненависть в сердцах. Как говорится: кто на что учился…
— Абаддон, — столь же холодно произнес Люцифер, — этот же приговор касается и тебя!
Казалось бы, бледностью своей демон гнева мог сравниться с мраморной статуей и бледнее стать уже не мог. Но, услышав этот вердикт, он стал белее свежевыпавшего снега и лишь глаза засияли пугающим огнем, напоминая огромные аметисты, на гранях которых играл шаловливый свет.
— Повелитель, не в том моей вины. Асмодей напал…
— Прекрати! — оборвал его темнейший князь. — Чем больше ты говоришь, тем больше опускаешься в бездну! Я не желаю тебя слушать…
— Но, Владыка, — в очередной раз попытался возразить демон.
— Абаддон, я знаю тебя и знаю Асмодея — этого достаточно, чтобы понять, кто из вас подливал масло в огонь. Закончим пререкания. Наказание понесете оба, если уж наводить порядок в Аду, стоит начать с собственного совета. А теперь, вернемся к нашей тяжбе, если у Вас до сих пор не отпало желание, — Люцифер указал
На некоторое время меж ними воцарилось глубокое молчание. Рыцари, сраженные своим приговором, пытались свыкнуться с грядущим позором, в глубине души лелея надежду на то, что владыка своим высочайшим решением сменит гнев на милость, а он, в свою очередь, с интересом наблюдал за метаниями воинов, осмелившихся презреть его запрет.
Подумать только, с момента низвержения минули тысячелетия, а их взаимная ненависть, будто вино, с каждым годом становилась все крепче и сейчас, пожалуй, уже никто из них не помнил, что за причина стояла у истоков этой древней, как сам мир, розни. Война, каждый год уносящая сотни демонских жизней, велась ими скорее уже по привычке, чем из жажды власти, ибо на то, что победителю достанется вотчина проигравшего, надежды не было никакой, да и Темный Князь, едва ли бы позволил этому противостоянию выйти из берегов.
По разумению самого Люцифера корни этой вражды родились не на политическом поприще, а на личном, но истинная причина была сокрыта от каждого обитателя Преисподней. Тайна за семью печатями, манящая… однако сам властитель никогда не пытался приоткрыть эту завесу, выжидая того мгновения, когда один из них решится на признание. Но время шло, а все оставалось без изменений, а со временем и вовсе кануло в Лету.
— Итак, Асмодей, — произнес хозяин замка, — ты инициировал этот процесс, тебе и первое слово говорить. Прошу…
— Повелитель, суть моих претензий, как и обвинений, со вчерашнего дня не изменилась. Пользуясь своим положением и могуществом, Абаддон ворвался в мой дом, перебил стражу и похитил принадлежащую мне душу.
— А как же твои обвинения касательно роли одного из моих советников в подготовке мятежа? Помнится, вчера в основе твоих обвинений стояло именно это.
— Ввиду открывшихся мне обстоятельств, я хочу отозвать это обвинение, — понурив голову, произнес демон. Признаться, такого поворота событий он не ожидал, над этим стоило еще хорошенько поразмыслить, но не сейчас.
— Вот она, вечная твоя проблема… язык и меч бегут впереди разума, — скрестив руки на груди, презрительно фыркнул его оппонент.
— Абаддон… — повысив голос, прорычал Люцифер. — Мне кажется, тебе было мало моего наказания. Еще пять плетей… эту дерзость я выжгу огнем. Впрочем, в чем-то он прав, Асмодей, вы погрязли в собственных интригах, утонули во лжи… и ради чего? Власти? Корысти?
— Такова природа демонов, Владыка, — произнес Асмодей.
— Природа, которую Вы должны обращать против людей, а не против меня… В Аду есть одна истина и один закон — это я!
— Что Вы, Повелитель, как можно? Это только наши разборки, не имеющие никакого отношения…
— Достаточно, — прервал его Люцифер. — Ваша борьба бросает тень на мой авторитет, к тому же… обвинение в мятеже, погром в доме моего ближайшего советника… по-вашему я могу остаться безучастным к этому? Впрочем, раз тебе так хочется взять слово, Абаддон, я готов тебя выслушать! Есть ли в этих обвинениях хоть капля истины?
— Все истинно, Повелитель, кроме откровенной лжи, — пространно ответил он.