Ассасин
Шрифт:
Наконец Джоанна отошла и, опустившись на камень, приготовилась ждать. После долгого пути она испытывала голод, хотя уже знала, что в месяц рамадан мусульмане не прикасаются к пище до того часа, как пройдет последняя молитва и наступит темнота. Причем и воду пить нельзя, даже сглатывание слюны считалось предосудительным. Джоанне в этом мусульманском краю приходилось следовать принятым традициям, несмотря на то что беременной женщине то и дело хотелось есть.
День тянулся черепашьим шагом. Постепенно от святого источника разошлись верующие, настал вечер, со стороны Иерусалима доносились громкие призывы к молитве с минаретов, многие из которых были еще недавно христианскими колокольнями. Однако колокольный звон в Святом Граде, где провел свои последние дни Иисус Христос, ныне был запрещен, хотя Саладин
52
Джизья – подушная подать с иноверцев в мусульманских государствах. Исламские правоведы рассматривают джизью как выкуп за сохранение жизни при завоевании.
Когда смерклось, суровый Абу Хасан наконец дал приказ слугам принести Джоанне воды с лимонным соком, финики и свернутую трубочкой лепешку. Но не успела молодая женщина поесть, как со стороны Иерусалима к ним приблизилась группа всадников. Абу Хасан их ждал, он сразу подошел и о чем-то переговорил с сидевшим на украшенном длинной бахромой муле богато одетым человеком: это был очень полный мужчина, к тому же безбородый, что как-то не принято у мусульман. Более того, приезжий был совершенно лысым и на его макушке при свете факелов посверкивала каменьями небольшая плоская шапочка. Джоанна догадалась, что это евнух, управляющий гаремом, который приехал за ней.
Переговорив с Абу Хасаном, евнух с необычной для его внушительной комплекции легкостью соскочил с мула, поспешил к молодой женщине и сразу же опустился на колени, причем так стремительно распростерся ниц, что Джоанна даже опешила, решив, что толстяк споткнулся и упал. Но тот поднял голову, и его гладкое безволосое лицо просияло самой радостной улыбкой.
– Благородная дама, да сохранит тебя вечное небо на тысячу лет! – произнес он на чистом французском, но необычно тонким, как у женщины, голосом.
Потом стал говорить, что немедленно проводит прекрасную госпожу в город, где к ее приезду уже все приготовлено и где ее с нетерпением ждут.
«Я попаду в Иерусалим!» – с трепетом думала Джоанна, когда следовала в носилках за Абу Хасаном, а евнух, представившийся под именем Фазиль, ехал рядом, не переставая говорить.
– По приказу мудрого и предусмотрительного аль-Адиля мы проникнем в город не через Яффские ворота, которые вы видите впереди, а обогнем стену и въедем в арку Сионских ворот. Никто не должен знать о вашем прибытии, так велел эмир Малик аль-Адиль, мир ему и привет. У Сионских же ворот охрана не столь строга, к тому же меня там знают, мы избежим ненужных расспросов, и все решат, что я по приказу господина везу в его гарем очередную красавицу для услад. В последующие же дни вы будете только отдыхать и развлекаться, а с благородным эмиром аль-Адилем встретитесь не ранее, чем закончится рамадан и мы отпразднуем священный праздник Ураза-байрам [53] . Это говорю вам я, Фазиль, которого облекли честью служить высокородной госпоже, родственнице короля Ричарда Плантагенета.
53
Ураза-байрам – праздник разговения у мусульман после поста месяца рамадан.
Джоанна обратила внимание, что евнух Фазиль правильно произнес фамильное имя английского короля. Но когда она заметила ему это, тот рассмеялся, пояснив, что по рождению он франк, местный пулен, однако еще ребенком его забрали из семьи и сделали евнухом. Впрочем, Фазиля это не огорчало: его родители-христиане были небогаты, а служба в гареме сулила сытую и безбедную жизнь. Так что еще подростком он перешел в мусульманство, но родной язык не забыл. И это к счастью, ибо, выбирая евнуха для новой госпожи гарема, аль-Адиль именно на нем остановил свой выбор, дабы благородная дама могла без труда с ним общаться. Пока же Фазиль позаботился, чтобы ей прислуживали опытные и достойные женщины, какие обучат ее арабскому языку и пояснят все тонкости
Джоанна молча кусала губы. Этот болтливый ренегат радостно сообщает ей, что и она однажды откажется от христианства! Она отвернулась, стала вглядываться в огромные стены, зубчатыми парапетами выступавшие на фоне звездного неба. Некогда, во времена короля Бодуэна II, эти укрепления и башни возвели вокруг Иерусалима христианские строители, но даже столь мощные преграды не спасли ее единоверцев от сил Саладина. И вот теперь к Иерусалиму приближаются новые войска, готовые сразиться за Святой Град. И она будет думать об этом, а не о болтовне Фазиля, рассказывающего, как он старался подготовиться к ее приезду, дабы она обрела во дворце царя Давида, где ныне располагается резиденция благородного аль-Адиля, свой новый дом. Посмеиваясь, Фазиль пояснил, что невежественные крестоносцы назвали это величественное строение именем библейского царя Давида, но на деле к Давиду это не имеет никакого отношения.
Просто крестоносцы – варвары и ничего не смыслят…
– Почтенный Фазиль, – прервала его словоизлияния Джоанна. – Если вы и впредь хотите служить мне, то относитесь с почтением к моим единоверцам.
Кажется, евнух опешил. И весь остаток пути был молчалив, лишь порой перебрасывался краткими замечаниями с Абу Хасаном.
Когда они миновали ворота, Джоанна несколько раз перекрестилась всей ладонью в глубине носилок. Она в Святом Граде! Там, где некогда бывал сам Спаситель! Вглядываясь в ночной город, англичанка различала каменные плиты мостовой, арки, венчавшие проходы между высоких строений, при свете звезд смогла рассмотреть округлые купола на фоне ночного неба. На перекрестках улиц горел огонь в решетчатых фонарях, и Джоанна различила на некоторых дверях изображения шестиугольной звезды Давида. При крестоносцах евреям запрещалось селиться в Иерусалиме, но теперь Саладин позволил им это. А еще она заметила на каменных стенах некоторых домов выбитые латинские надписи со знаками гильдий каменщиков, строивших эти дома, времен крестоносцев.
Новые хозяева еще не успели их стесать.
Кавалькада двигалась по длинной прямой улице, постепенно поднимаясь по широким плоским ступеням. Изредка попадались прохожие, спешившие посторониться и уступить дорогу.
Наконец они остановились у грандиозного темного строения, Джоанна вышла из носилок и принялась разглядывать его высокие стены и внушительные четырехугольные башни. Здание окружал широкий ров, на дне которого торчали острые пики. Услужливый Фазиль подал госпоже руку и провел по опустившемуся по его знаку подъемному мосту, а потом они шли по сводчатым переходам, какие строили еще крестоносцы.
По знаку Фазиля перед Джоанной распахнули узорчатые створки кедровых дверей, и мнимая невеста оказалась в обширном покое, освещенном толстыми свечами на массивных литых подставках. Несколько облаченных в яркие покрывала молодых женщин поспешили ей навстречу и пали ниц, едва она ступила на мягкие ковры, покрывавшие пол.
– Вы дома, благородная дама! – с улыбкой поклонился евнух.
Когда-то этот покой строили для христианских королей: арочные своды, тонкое соединение изогнутых нервюр над головой. Наверняка ранее эти стены были украшены фресками на библейские сюжеты, как принято на Западе, однако восточные владыки велели скрыть изображения под пестрыми мозаичными узорами. Оглядывая покой, Джоанна видела небольшие столики и низкие диваны в нишах толстых стен, ковры всевозможных расцветок, курильни, над которыми поднимался легкий дымок благовоний, а разбросанные с расчетливой небрежностью подушки так и манили присесть, опереться, прилечь.
Молодая женщина обошла покой, задержалась у ажурной решетки, за которой был виден небольшой садик, откуда доносилось журчание фонтана, а потом опустилась на диван, и женщины, окружившие ее стайкой, приняли у нее плащ, стали снимать с ног сапожки.
– Позвольте представить вам почтенную Адибу-хатум, которая будет служить вам и выполнять любые ваши приказания. – Евнух указал на пожилую, достойного вида женщину, волосы которой были огненно-рыжими от хны. – Адиба опытна в гаремной жизни, и вы можете спрашивать ее обо всем – она владеет лингва-франка. Она же позже представит вам остальных девушек. А теперь не угодно ли госпоже перекусить с дороги?