Ассасин
Шрифт:
Рассказывая это, Далиль слегка покачивался и закатывал глаза, но Мартин оставался неподвижен. Далиль заметил это и посерьезнел.
– Наши судьбы предопределены Аллахом, Тень, и глупо противиться тому, что должно случиться. Но ты был лучшим, и мудрый Синан не зря так долго ждал тебя. Кто знает, может, отдавая должное твоим дарованиям, он намерен даже объявить тебя амилем – одним из своих наместников. А это великая власть!
– Я не готов служить ему, Далиль, – прервал воодушевленную речь учителя Мартин.
Но тот лишь заулыбался.
– Ты изменишь свое мнение, Тень, когда встретишься с имамом. Он ждет. Вскоре за тобой придут.
Действительно, не прошло и часа после ухода Далиля, как за Мартином и впрямь явились служители Старца Горы – молчаливые, облаченные во
67
Замок Масиаф был построен во время владычества Византийской империи. Несколько раз замок переходил из рук в руки то мусульман, то крестоносцев, пока в 1140 году его не приобрели ассасины-исмаилиты, которые сделали его своей главной цитаделью.
Мартин примерил на глаз высоту с галереи до двора – расстояние немалое, можно и покалечиться, однако его в свое время учили прыгать. И если он сумеет выскользнуть из их окружения, спрыгнет в арку сбоку и окажется во дворе… Там, затесавшись среди мирных жителей, он скорее сможет справиться с воинами Масиафа. И справится – ведь он был лучшим!
Но для того, чтобы совершить прыжок, ему надо выскользнуть из кольца охранников. Они вели Мартина в дальний конец галереи, где виднелись ступени, поднимавшиеся вверх, в следующую башню. Справа были арки с видом во двор, слева – стена. И кругом – облаченные в черное воины имама: темные халаты поверх кольчуг, рукояти сабель в ножнах за плечами, парные кинжалы за поясом, копья в руках. А потом Тень увидел того, кого узнал сразу же, несмотря на то что его лицо, как и у остальных, было прикрыто краем чалмы: там, где лестница подходила к арке в башню, на ступеньках стоял Сабир. Мартин угадал стать и фигуру «приятеля», узнал его сросшиеся брови над черными глазами, в которых читалось ликование. Сабир ждал его, чтобы доставить к Синану. Нет, уж лучше смерть, чем позволить торжествовать врагу! Лучше погибнуть в схватке, нежели дать распоряжаться собой, как одурманенной зельями куклой.
Мартин присмотрелся к своим охранникам. Справа от него шел сильный и рослый боец, но большинство ассасинов уступало северянину Мартину в росте. Мелкие… но обученные, и их много.
Короткий вдох. Легкое, почти незаметное движение в сторону – и Мартин рывком выхватил у тонкого ассасина слева копье, которое с силой метнул в Сабира. Но попал лишь в спину уже начавшего подниматься по лестнице охранника, загородившего собой Терпеливого. Но все же дерзость того, кого называли Тенью, поразила ассасинов, вызвала замешательство. Этого оказалось достаточно, чтобы Мартин ударил ребром ладони в кадык обезоруженного стража, вырвал у другого тесак, какой тот как раз успел выхватить из-за плеча, и первым делом убил самого сильного, который шел справа от него, – голова в черной чалме покатилась под ноги следовавшим сзади. Служители Старца Горы опешили.
Дальше случилось то, на что Мартин и рассчитывал: фидаи были не столь опытными воинами в сравнении с теми, кому постоянно приходилось бывать в настоящих сражениях. Не получив
И все же в пылу борьбы Мартин допустил оплошность, в какой-то миг метнувшись не к арочным опорам, откуда мог спрыгнуть во двор и бежать, а к стене, куда инстинктивно отступил, чтобы иметь защиту со спины. Ассасины же столпились как раз у него на пути, загородив проход к арке, и, если бы Тень попробовал прорваться сквозь них, он бы увяз в их массе, исколотый десятками кинжалов! Единственный шанс спастись был упущен! Мартин взвыл, понимая, что ему теперь ничего не остается, кроме боя, в котором он погибнет, но успеет поразить как можно больше противников.
Это была настоящая резня, когда один готовый умереть смельчак сражался против всех. Кровь викингов, его северных предков, в этот миг сделала Мартина почти нечувствительным к боли; его глаза налились кровью, он рычал и вопил, наседая на фидаи, как может наседать только превосходящий силами, тот, кто знает методы боя не только учеников Масиафа, но и христианских рыцарей, отменных в схватке, чья кровная память помнит самые героические сражения!
И все же гортанный крик пробивавшегося к нему Сабира он уловил и в какофонии звуков схватки. Голос врага! Силуэт врага! Его взгляд! И подсознательное знание, что он не позволит ЭТОМУ врагу… предателю… убить себя.
Мартин пригнулся под чьим-то проносившимся клинком, воткнул копье в тело и развернул нанизанного на острие ассасина, толкнув его на Сабира. Этим движением он по сути обезоружил себя, но пронзенный им ассасин был довольно крупным воином и, падая, повалил ловкача Терпеливого. А сзади уже наседали. Тень рванулся вперед, перепрыгнув через поваленного мертвого фидаи и барахтавшегося под ним, пытавшегося встать Сабира. Мартин понимал, что, если он задержится хоть на миг подле этого предателя, его достанут те, кто наседал сзади. Впереди неожиданно открылся проход, и Мартин бросился в него. Это был шанс спастись, а выжить хочется и в самой яростной схватке!
Он почти добежал до лестницы, когда на него кто-то прыгнул сзади, повис, и, взбегая по ступеням, Тень какоето время тащил на себе чужое тело, но уловил момент, когда враг, по привычке ассасинов, собирался перерезать ему горло. Вряд ли! Мартина учили, как избежать этой смерти от нападавшего сзади убийцы-ассасина. И он резко откинул назад голову, словно подставляя горло, но при этом со всей силы ударил затылком напавшего, одновременно перехватывая его запястье. Удар в нос очень болезненный, и нападавший застонал, разжав хватку. Его нож оказался в руках у Мартина, он с разворота успел метнуть его в ближайшего противника, оказавшегося рядом, а сам совершил отчаянный рывок вверх по ступеням, бросился в темный проем… И почти столкнулся со стоявшей во мраке прохода неподвижной фигурой. Синан!
Тот, кто был поражен страхом в детстве, не забывает прежних ужасов. Мартин замер. Страх, холодный и бесформенный, опустился ему на плечи, заставив оцепенеть. И он не вспомнил в этот миг ни насмешливых слов Ашера о лживых хитростях Синана, ни своих раздумий, когда он удостоверился, что все магические чудеса Старца Горы – всего лишь удачные трюки. В этот миг Мартин будто превратился в испуганного ребенка, увидевшего свой самый страшный кошмар. «Убей его!» – как будто издали приказывал разум, однако Мартин даже не пошевелился.