Ассенизаторы
Шрифт:
— Да ну! Не надо. Сам-то как без них?
— Другие имеются, а эти трофейные, так что бери, не стесняйся.
— Ну спасибо тебе большое!
— Не за что!
Наблюдая, как старлей с удовольствием пристраивает на запястье подарок, уточняю:
— А Женьки-то чего не видно?
— А, ты же не в курсе! Его вместе с группой часов в пять утра подкинули. Бэха [27] за ними пришла. Ничего, пока здесь торчишь, еще не раз приедет. Они обычно через наш блок в поиск уходят.
27
Бэха (воен.
— Ты хочешь сказать, что я тут зависну надолго?
— Пока погостишь. Я тут с «пауками» [28] поговорил, простимулировал, обещали ухитрожопиться и твоим сегодня сообщить, что жив-здоров пропадущий — сидит в тепле, уюте и тушняк лопает! А ты, как я и обещал, позвонишь сегодня домой и в отряд. Денег, я так понимаю, у тебя нет. Ну да что я, обеднею, что ли? Отдам за тебя. Ты бы, думаю, так же сделал.
— Подожди, Витек! Бабки у меня имеются, только не знаю сколько, — вспомнил я о наличных, конфискованных у торговца оружием. — Посчитать надо. Так что с этим не парься. А если доллары будут, а не рубли? Тут же, как я понимаю, обменников нет?
28
«Пауки» (воен. жарг.) — связисты.
— Они тут даже шекели [29] возьмут. Главное, что это деньги. А сдачу получишь в деревянных.
— И когда ты мне звонок организуешь?
— Нас обычно вечерком подключают. Я уже с местными связистами состыковался, сказали, что часов в шесть врубят. Здесь, в принципе, нормально. Обстреливают редко, но бывает. Если не знаешь, чем заняться, можешь мне помочь. С моими раздолбаями занятия какие-нибудь проведешь. А то я уже ума не приложу, чему их еще научить можно. Женька говорил, что наш пост в два счета выхлопать можно. Ему, конечно, виднее. А не хотелось бы. Поможешь?
29
Шекели — денежная единица Израиля.
— Да не вопрос! Все равно без дела сидеть не приучен. А сколько они уже отслужили?
— Почти по году. Только толку от этого? Учебку закончили. Сам знаешь, чему там пороху не нюхавшие научить могут. Остальное время здесь. А учить-то мне их толком некогда, в хозяйственника да в разводящего превратился.
— Подожди! А старослужащие? Они-то на что? Только харю на подушке морщить? Свой опыт могли бы и передать, не все только «дедовать».
— Какие на хрен старослужащие? Ты, наверно, не в курсе? Давно из армии уволился?
— Лет семь уже. А что? Сильно что-то поменялось? Тогда я не в курсе. Просвети.
— Экспериментаторы хреновы! Правозащитники долбаные, да матери балбесов, которые служить не хотят, хай подняли, дескать, дедовщина в армии, убивают там наших деточек…
— Так и что? Этой говорильней я уже сыт по горло! Наплевать на них, да и все.
— Это и надо было сделать! А придурки из Минобороны взяли, да и не нашли ничего лучше, как части формировать только одним и тем же призывом. Откуда тут «дедам» взяться?
— Во дебилы! Совсем, видать, мозги и совесть там пропили, козлы! А
— Похоже на то!
— Стрелять-то хоть твои умеют?
— Стрелять умеют, попадать — через раз.
— Ну что я тебе могу сказать? Короче, если выразиться прямо, то ни хрена твои бойцы не могут! Прав был Женька, пост твой даже не в два счета, а на раз вырезать могут. Не обижайся, но при таком раскладе удивляюсь, как до сих пор этого не сделали? Наверно сказывается то, что до «духов» далековато. А им лень сюда переться. Сам-то что-то пытался делать?
— Пытался, конечно, только один везде не успеешь. Пост не бросишь, а чтобы даже пострелять, надо минимум часа на два отлучаться.
— У тебя тут взвод?
— Да.
— А что, прапора какого-нибудь толкового дать не могут?
— Где их взять-то? Про зарплату даже говорить не буду — сам знаешь, а еще и на полгода сюда загоняют. Дома-то он хоть что-то спереть и продать может. А здесь? Вот и поувольнялись. Это мы подневольные, а они хотят — служат, расхотят — уже нет. Так поможешь все-таки или нет? А то, может, раздумал?
— Да не переживай! Сказал же — выручу! Только попотеть им придется. Сам знаешь. Эта наука тяжкая, зато потом только спасибо тебе скажут. Кстати, Витек, а помывку организовать можно? В речке-то я купался, но какое в ледяной воде мытье, думаю, представляешь.
— Гм, не мытье, а растрата мыла… Да не вопрос, для тебя сделаем! Мы тут баньку свою соорудили. Не очень, конечно, но вполне цивильная. Так что скажу бойцам, чтобы истопили сегодня. Дрова есть.
— Вот за это огромная тебе благодарность! Только оружие мне тогда верни, неуютно здесь без него.
— А ты все еще не забрал, что ли? Я Смирнова порву, как Тузик грелку. Вчера еще сказал все вернуть!
— Не трогай ты его. Может, и не виноват парень. Я встал только что, его еще не видел…
— Быстрее, бойцы! Быстрее! Чего как беременные тараканы ползете?.. Противник справа!.. Ты какого хрена здесь делаешь?
— Товарищ капитан, вы сами же сказали, противник справа.
— Сказал. А ты что сделал?
— Залег, как учили.
— Кто тебя учил? Я? Считай, что тебя уже в цинке отправили, если осталось, что отправлять. Это противник справа, а не самолет. За каким хреном ты здесь развалился? Что, укрытий поблизости нет?
— Есть!
— Ну так бегом, боец!.. Отставить! Всем на исходную из-за этого вот раздолбая! Выполнять!
И так всю оставшуюся часть дня. Что только воины у меня не делали. И бегали, и оборону занимали, чтобы каждый до автоматизма знал, что, когда и как делать, и физическая подготовка была. Что слабый солдат сделать сможет? Ящик с патронами под обстрелом быстро дотащит отбивающимся товарищам, да так, чтобы самому не подставиться под пулю? Хрена с два! Вот эти-то ящики бойцы и таскали, да не в полный рост, а пригнувшись, не выпуская оружия, периодически падая по команде, по ней же резко поднимаясь, бежали снова. Спецназовцев из них за такое короткое время не сделать, но хоть отбиться от «духов», находясь в укрытии, смогут. Стрелять с ними не пошел, перевалив огневую на старлея. В конечном счете, ему с ними оставаться. Надо, чтобы был уверен в личном составе, знал, кто и как стреляет, кого на какое направление в связи' с этим ставить. Да и сам немного популяет, ему не вредно будет. А то, поди, за хозяйственными делами забыл уже, как это делается?