Ассоциалия. Игра начинается
Шрифт:
— Мне никогда не пройти эту игру, — раздосадовано сказала она. И тут же слёзы покатились из её глаз.
— Да успокойся ты! Ещё половина игры впереди. Я вот два кона назад на одиннадцатом квадрате был, а теперь — на двадцать втором оказался, — попытался успокоить её Илья.
Но это было не так-то просто. Нервы понемногу сдавали, и Аня расплакалась, усугубив своё состояние окончательно.
— Кто будет воспитывать Лёшку и Риту? Мужу они, как и его новой пассии, будут не нужны. Моя мама одна, и здоровье у неё уже не то. Такое бремя она точно не осилит. Почему же жизнь так не справедлива ко мне?
— Аня,
Но Аня, казалось, даже её не слышала, не говоря уже о том, что слушала. Она закрыла ладонями лицо и рыдала, жалея о своей приближающейся участи.
— Анют, — сказал ей Славик, — Я даю тебе слово, что если так случиться и ты застрянешь здесь навсегда, то я останусь с тобой.
И вдруг, она убрала руки от лица и посмотрела на Колесника. Пару минут Аня молча изучала его, будто видит перед собой совершенно незнакомого ей человека.
— По-моему, она тронулась умом, — тихо сказала Ленка.
Виталий её поддержал:
— По-моему тоже.
Но Аня тихо сказала:
— Я ни за что не приму от тебя такую жертву. Ты должен вернуться к семье.
— Нет, — покачал головой Славик, — Не должен. Да и семьи уже никакой фактически нет.
Все игроки удивленно посмотрели на Колесника.
— Ну надо же! — вырвалось у Виталия. — Просто «Санта-Барбара» какая-то получатся!
— Скорее, «Богатые тоже плачут». — Славик печально усмехнулся и продолжил, — Мой сын Павлик родился семимесячным. Такое бывает, верно? Но в моём случае это были не преждевременные роды.
Всех сразу же осенила догадка. Но перебивать Славика никто не стал.
— Ты хотела узнать обо мне правду? — угрюмо посмотрел он на Ленку. — Называла «тёмной лошадкой». Ну что же, слушай моё покаяние. Я давно любил Альбину, ещё со школы. А она предпочла мне другого. Но его любовь, в отличие от моей, оказалась куда короче. Он бросил Алю, когда она была на втором месяце беременности. Я никогда не забуду тот вечер. Она приехала ко мне домой и всё рассказала. Я принял её без малейших сомнений и сказал, что её ребёнок отныне и мой. Кто бы ни был его отцом. Мы поженились и через семь месяцев родился Павлик. Так мы и стали семьёй.
— Но появился кто-то четвёртый? Да? — осторожно спросила Аня. Её внимание со своей горькой участи переключилось на Славика.
— Не появился. Вернулся. Отец, — он тут поправил себя, — Биологический отец Павлика, как я узнал совсем недавно, возобновил отношения с Алей.
— Это тебе жена сказала? — спросил Илья.
— Вначале я от Павлика узнал, что к нему в сад какой-то дядя приходил, вместе с мамой. Представился другом. А когда я задал вопрос Але, кто был с ней, она заплакала и обо всём мне рассказала.
— И как вы теперь?
— Теперь? — вздохнул Славик, — Теперь они строят новую семью, а я здесь. И если честно…
— Не надо, — остановил его Илья. Словно прочитав мысли Колесника, он сказал, — Эта игра может услышать твои слова и исполнить их.
Славик прислушался к совету Вяземского и замолчал. А Виталий, между тем, спокойно и с неким сочувствием товарищу, что в
— Вот увидишь, всё наладится. А нам нужно продолжать.
Фигура Манекена к тому времени заметно постарела. И это уже был не молодой, а скорее зрелый мужнина, лет пятидесяти или даже больше.
Глава 13
— Мой ход, я так понимаю? — сказал Славик.
Он посмотрел на Илью.
— Похоже.
Колесник склонился над своими картами. Было хорошо видно, как дрожали его руки. После, рассказанной им жизненной драмы, он понемногу успокаивался и даже, в некотором роде смирился с тем, как распорядилась судьба. Но вот переживания. Они никуда не деваются, только назойливой колючкой цепляются за душу.
— Слава, смотри! — Аня указала рукой на квадрат с числом шестнадцать. На нём проступил треугольник.
— Если я не ошибаюсь, нужны синонимы?
— Точно! Молодец, Славон! — воскликнул Виталий. — Я тоже это запомнил.
— Наверное, новое незнакомое слово услышал? — подколола его Ленка.
А Виталий улыбнулся и ответил ей:
— Умница! И как ты догадалась?
— Да так. Просто за игру обо всех многое узнала.
— А меня ещё в наблюдении за коллегами обвиняла.
— Так я же не во вред!
— Так и я только в пользу! Особенно в пользу себя и ведущего.
Их милую светскую беседу прервали слова Колесника:
— Иллюзия, фантазия, химера! — Он тут же подкинул вверх свою карту.
— Та ну, ты чего! Такую ассоциацию мы не за что не отгадаем! — возмутилась Ленка.
Виталий её поддержал:
— Сто процентов! Здесь любой бред, любая карта под неё попадает!
— Чувствую, мы сейчас все стратегию Виталика примем, — сказал Илья и, когда себе это представил, тут же засмеялся.
— Ты чего? — настороженно спросила Вика.
— Да просто представил себе, как мы сидим и друг на друга таращимся. Умора! — успокоившись немного, он несколько раз пробежался взглядом по картам и, выбрав одну из них, самую подходящую, судя по всему, подкинул вверх.
Спустя пару минут все шесть карт, выросшие до размеров среднестатистического человека, зависли в пространстве.
— Да-а-а, — произнёс Виталий, — Этот раз, как ни в какой другой, выбрать карту было просто. Подкидывай любую, да и всё!
А Славик, тем временем, перетасовал их и скомандовал:
— Раскройтесь!
Не прошло и пяти секунд, как первой воскликнула Ленка:
— Да ну тебя, Колесник! Такую ассоциацию придумал! Чё тут вообще выбрать можно?!
На первой карте было изображено окно. Судя по окружавшим его предметам интерьера, жильё, которое оно соединяло с улицей, было довольно бедным. И самым главным подтверждением тому служила чёрная штора. Снизу она была ободрана, будто дюжина котов изорвала её своими когтями. Сквозь шторку, через окно с улицы пробивается дневной свет, с лёгкостью заполняя собой дыры в темном полотне. Внизу шторы, в пространстве, залитом светом, вырисовывался контур города, с его светящимися домами во мраке ночи. В её роли, как раз, и выступала сама шторка. В верхней, если можно так сказать уцелевшей, не изодранной части полотна, кое-где были видны, затёртые временем, крохотные дырочки. Свет просачивался через них, рассыпаясь на мелкие лучи. Подобно звёздам, застрявшим в ночном небе, светили они над домами города.