Астарта. Предназначение. Книга 3

Белышева Ольга

— Слушайте внимательно и не перебивайте, — сказала я вдруг изменившимся, почти приказным тоном.

И самое странное — мне это не показалось странным. Зато моих друзей насторожила моя интонация.

Включив общий канал, я начала видеотрансляцию для всех участников команды «Север»; голос звучал ледяно:

— Нужны добровольцы, готовые к самопожертвованию.

Сознание лихорадочно генерировало план. Безумный. Брутальный. Чужая память активировала глубинные слои мышления — в особенности слот «Военное

дело/тактика», взлетевший уже до 71 уровня. Цифры пульсировали на периферии зрения, превращая хаос в четкие алгоритмы.

— Предупреждаю сразу, — мой голос звенел, как лезвие по стали, — все вы умрете. Шансов дойти до ворот живыми — ноль целых, ноль десятых.

Тишина в канале сгустилась до состояния черной дыры. Я продолжила, рассекла ее:

— Разведданные нас обманули. Это ловушка Астарота — «Цепная реакция». Ее механизм — в каскадном триггере: мины расставлены с шагом в пять сантиметров. Один неверный шаг — и волна подрывов прокатится вниз по всем глубинным слоям.

Я дала им три секунды на осознание — ровно столько, сколько требовалось моему перепрограммированному сознанию для расчета траекторий.

— После детонации начнется вторая фаза. Все поле накроет энергосетью, а из дренажных каналов хлынет коррозийная кислота. Ваша броня? — я усмехнулась. — Максимум семнадцать секунд. Потом — только мясо и кости.

Цифры вспыхивали перед глазами, складываясь в жутковатую мозаику:

— Чудом выживших ждет третий акт. Фазовые пилы — три тысячи оборотов в минуту. Они не режут, а испаряют материю на молекулярном уровне.

Пальцы непроизвольно впились в ладони, когда я произносила финальный аккорд:

— Четвертый уровень остается загадкой. Но Астарот всегда добавляет... художественный штрих. Гравитационный коллапс? Нейронный вихрь? Выбор за ним. Но помните: истинное бесстрашие рождается только по ту сторону рациональности.

Тишина в канале стала осязаемой.

Да, смерть здесь была условной. Мы ведь в игровом мире. Но то, что я предлагала... выходило за рамки стандартного респауна. Добровольцам предстояло пройти весь цикл распада — от растворения плоти кислотой и разрыва тела на куски до последующего атомного разложения в мясорубке. Смерть будет реальной физически — болезненной и мучительной. Осознанно решиться на такое мог только тот, в чьем сердце есть доля безумия.

Но там, где нет безумия, не бывает и отваги.

Я наблюдала, как в канале вспыхивают индикаторы голосовой активности. Кто-то сглотнул, кто-то незримо для меня переступил с ноги на ногу. А потом...

Первый сигнал. Второй. Третий.

Они соглашались.

Безумцы. Герои. Живые щиты для остальных.

Мое новое сознание холодно анализировало их мотивы, в то время как старая я — та, что еще помнила страх, — сжималась внутри от осознания того, на что мы все только что пошли.

—

Спасибо! — моя уверенность звучала четко и твердо. — Я другого ответа от вас и не ждала!

Отключив видеотрансляцию, я окинула суровым взглядом командиров отрядов и своих друзей с отвисшей челюстью.

Губы хотели сжаться, но — уж если язвить, так язвить. Власть, тот упоительный момент, когда держишь их жизни на ладони, разливалась горячей волной по жилам. Я ощущала, как их готовность умирать греет мне душу, и позволила себе насладиться этим мгновением чуть дольше.

Пауза. Глубокий вдох. Мурашки по спине.

— То, что вы сейчас сделали... — голос смягчился, но скрытый стальной стержень не исчез, — это выбор не игроков, а легенд. Тех, кто рвет шаблоны. Кто ставит на кон козыри, когда другие прячут карты за пазухой.

Взгляд скользнул по бледным лицам в шатре, по мерцающим аватарам на экранах. Пусть прочувствуют этот момент — миг, когда страх переплавляется в нечто большее.

— Вас назовут безумцами. Нас — отчаянными. Но именно такие решения, — пальцы невольно сжались, — перекраивают реальность.

Последняя фраза вырвалась с ледяной четкостью:

— Каждый, согласившийся, уже выиграл. Теперь — только хладнокровие и точность. Шанс не ждет.

А внутри... А внутри бушевал адский коктейль: триумф, отдающий горечью, ответственность — тяжелая, как свинцовый плащ, и странное щемящее чувство, которого не должно было быть.

Я кивком головы закрепила сказанное в своем интерфейсе и отправила свою речь в текстовом варианте всем остальным игрокам. Пусть растаскивают на цитаты.

Потом снова окинула взглядом круглые и выпученные глаза и добавила лукаво:

— Через час — совещание. Без опозданий. Буду раздавать роли и озвучивать план.

Шаг. Еще шаг. Я вышла, оставив за спиной гробовую тишину.

«Не понимаю. Разве я не лидер? Разве не поблагодарила всех? В чем проблема этих "отвисших челюстей?"» — мелькнуло в голове.

В этот момент ко мне подбежал Дима, надув щеки в наигранном возмущении:

— Мама, мне Гермес язык показывал! — Кудрявая челка подпрыгнула в такт его негодованию. — Клавдия обещала его выпороть!

Сердце растаяло. На фоне стратегического кошмара этот солнечный зайчик смешал все мысли в сладкий коктейль.

— Пупсик ты мой сахарный, — склонилась я к его уху, — а можно маме показать та-а-акой язык? — Демонстративно высунула его, скосив глаза. — Ладно, беги и открутите Гермесу его пищащую башку. Вместо вежливости — на болты!

Дима аж подпрыгнул:

— Ого! Это ж круто! — Уже убегая, крикнул через плечо: — Дохляк обзавидуется!

На краю лагеря, в тени сосны, застыл Эрдан. В его взгляде читалось то ли осуждение, то ли попытка рентгеновского сканирования.