Астральный двойник
Шрифт:
Анну давно уже не смущал тибетский обычай здороваться, показывая язык. Сначала она только прыскала, не в силах сдержать смех от такого приветствия и представляя, что сказала бы матушка, увидев, что делает дочь. Теперь, несколько месяцев спустя, она могла делать «джуле» совершенно невозмутимо и с полным осознанием важности момента.
Монах ответил ей, принимая подношение. Анна с интересом его разглядывала. Был он уже далеко не молод: обветренное скуластое, изрезанное морщинами лицо, узкие глаза, почему-то показавшиеся светлыми.
– Вы
Монах коротко кивнул, не спуская с неё испытующих глаз.
Анна села напротив, стараясь быть непринуждённой. Это давалось ей не слишком легко: взгляд, как привязанный, скользил за вторым монахом, который тем временем собирал для костра терескен – растение, напоминавшее укроп, но хорошо горевшее благодаря большому количеству эфирных масел. Второй был словно бы копией первого, с некоторыми небольшими отличиями. Похожий, как брат-близнец.
– Это тульпа? – спросила она без предисловия.
Монах кивнул, глядя на своего спутника:
– Это тульпа. Как вы узнали?
Женщина неопределённо пожала плечами:
– Он выглядит не так… изнутри. Я не знаю, как это объяснить. У него словно нет души.
Монах ответил ей на хорошем английском:
– Это так. У тульпы нет души. Он только воплощает телесные контуры, соответствующие моему замыслу.
– Так это вы – тот человек, который умеет их создавать? Про вас здесь много говорят. Но почему-то люди не хотят говорить про тульпа.
– Это просто страх. Страх перед тем, что немногие могут понять и контролировать.
– А его может создать любой? Как это делается?
– Мыслительным усилием в состоянии сосредоточенной медитации.
– А зачем их создавать? – присоединился к разговору Штольман.
Его английский прежде не такой непринуждённый, как у Анны, за время пути стремительно совершенствовался. Он тоже с интересам глядел на хлопочущего по хозяйству тульпу.
– Как видите, это мой слуга, - спокойно ответил монах.
– И он… оно всегда послушно вашей воле?
– Этот – всегда.
– А что, бывают и другие? – с интересом спросил сыщик.
На это монаху явно не хотелось отвечать.
Анна поняла, что муж имеет в виду. За последние месяцы у них образовалась какая-то удивительная связь, позволяющая ей иногда почувствовать его образ мысли. Сейчас вот его интересовало, почему тот лама предостерегал её от знакомства с тульпа.
– Один отшельник-архат говорил мне, что тульпа – это самое плохое, и от него лучше держаться подальше.
Об этом говорить монаху явно хотелось ещё меньше.
– Иными словами, тульпа может выйти из-под контроля своего создателя и натворить бед? – подытожил Яков в своей провокационной манере следователя.
– Я всегда контролирую свои создания! – раздражённо заметил монах.
– И часто вы их создаёте?
– По мере надобности.
– А куда деваются те,
Анна открыла рот, чтобы остановить мужа, азартно напиравшего, словно монах был подозреваемым и сидел перед ним на стуле в его затонском кабинете.
– Вы слишком ограничены, чтобы это понять, - процедил монах сквозь зубы.
– А вы не тот, за кого себя выдаёте, - спокойно сказал Штольман. – Пойдёмте, дорогая!
Монаха от гнева словно пружина подкинула. Тульпа, до сих пор безучастно занимавшийся хозяйственными делами, бросил всё и приблизился. Взгляд у него был крайне неприятный – то ли видит, то ли нет. То ли вообще неживой.
Анна даже с некоторым облегчением позволила мужу поднять себя, прекращая этот разговор.
– А ты ещё пожалеешь, - бросил странный монах им в спину.
Анна вцепилась мужу в локоть, торопясь к своей стоянке. Угроза странного монаха напугала её почему-то не меньше, чем взгляд тульпы.
– Ты ему не веришь? – тихо спросила она у мужа.
– Он такой же буддист, как и я. А ты не заметила?
Анна задумалась:
– Я не знаю. Старик-отшельник был такой спокойный – словно стоячая вода в какой-нибудь пещере: темно, загадочно, непонятно, что внутри. А этот…
– А этот вообще не монах. Из него гордыня во все стороны так и прёт. И, по-моему, он не из местных. Хоть и живёт здесь достаточно давно.
– Он напророчил тебе беду, - вздрогнув, вспомнила Анна.
Штольман пожал плечами:
– Я ему тоже могу напророчить. Это будет иметь не больше силы. Не берите в голову, Анна Викторовна!
***
Выстрел ударил откуда-то спереди и справа. Пуля ударила в камни прямо под ногами. Яков метнулся назад, падая за ближайший валун. Хорошо, если стрелок один. И если никто не сидит сверху. Валун был невысокий и скрывал сыщика не очень надёжно.
В ущелье настала напряжённая тишина. Пока больше по нему не стреляли. Штольман вынул револьвер и попытался высунуться из-за камня. Немедленно прогремел выстрел, пуля срикошетила о камни, выбив острую крошку, царапнувшую скулу.
Яков немедленно вернулся в своё укрытие.
Чуть бы выше – и прощай глаз!
Сыщик попытался отползти назад, меняя позицию. Отсюда он даже приблизительно не видел, где засел стрелок.
На сей раз выстрелили слева. Эге, а их минимум двое! И это сильно осложняет дело.
В Лех прибыли накануне вечером. Среди скопления домишек с плоскими крышами, облепивших склон горы, будто соты, бабу уверенно отыскал вполне европейского вида гостиницу. Снимая номер, приезжие говорили по-английски, а потому у местного персонала не возникло никакого желания попросить у них документы. «Саибы» здесь были наравне с небожителями. Интересно, что в гостинице сказали бы, увидев русские паспорта? К счастью, у Штольмана по прошлым ещё делам имелся немецкий, причём, вполне себе подлинный – на его собственную фамилию. Но предъявлять его не пришлось.