Астральный гамбит
Шрифт:
— Значит так! — обернулась Воронцова к нашему эскорту. Многие там уже сложили пальцы в боевые комбинации. — Рогач наш. Кто хоть мерлин сольет в его сторону — будет об этом жалеть всю свою оставшуюся жизнь. Скорее всего, недолгую, но точно мучительную. Поняли меня, касатики?
Кивнули все, не исключая второкурсников-посредников.
— Держи ось, чтобы назад не укатилась, — бросила молодая графиня мне. Ну да, должен же кто-то, а боец из меня после пробоя аховый. — Я замедляю — ты убиваешь! — эти слова Миланы уже предназначалось Ясухару. — Пошли!
Чудовища вообще-то довольно примитивны. По крайней мере, минотавроиды. Увидели человека —
— Куда пошел?! — Милана выставила вперед обе руки — и тварь застыла на полушаге.
Через десяток секунд подоспевший Тоётоми зарубил обездвиженного минотавроида Огненной катаной.
А еще через три с половиной минуты передняя ось нашего «Москвича» победно пересекла вожделенную финишную черту.
Глава 13
в которой я пожинаю плоды победы
В Федоровке нас встретили как героев. Однако героев невидимого фронта.
На утреннем построении курса — с такого теперь должен был начинаться каждый наш день в корпусе — Поклонская велела нам троим выйти вперед и церемонно похвалила «за отличие во внеклассной работе».
— Как временно исполняющая обязанности вашего куратора, награждаю кадетов Воронцову, Огинского-Зотова и Ясухару дюжиной баллов каждого! — закончила свою короткую речь штабс-ротмистр.
— Что еще за внеклассная работа такая? — почти в голос недоуменно поинтересовалась за нашими спинами Иванка.
На нее зашикали. В раздавшемся со всех сторон шепоте можно было разобрать слова «ночные гонки», «победили» и «в первый раз лет за десять».
— Разговорчики! — сурово прикрикнула на строй Поклонская, но глаза ее при этом сияли весело и довольно. А на безымянном пальце поблескивала серебристая печатка.
Еще до того, совсем ранним утром, такой же перстень я увидел у соседа по комнате, Захара Сколкова, с рассветом вернувшегося из дозора. О последних новостях второкурсник уже знал. Он долго тряс мне руку и клятвенно обещал любую помощь — в учебе ли, по жизни ли. Это при том, что до сего дня господин Сколков относился ко мне скорее как к неизбежному злу и старался, по возможности, не замечать.
А придя с построения на завтрак, на входе в столовую мы обнаружили уже оба старших курса в полном составе. Второй выстроился справа, третий — слева, и вместе они образовали коридор, дружно отсалютовавший при нашем приближении и удерживавший пальцы у козырьков фуражек, пока я, Милана и Тоётоми не прошли в здание. Остальные наши одногодки тактично приотстали — не знаю уж, сами догадались или подсказал кто.
Но и на этом «раздача слонов» не закончилась.
Первым учебным занятием в этот день у нас значилась спиритология — или как называли данный предмет между собой кадеты — духоведение.
Преподавал его пожилой майор с внешностью типичного китайца и, вроде бы, китайской же фамилией — Шэнь, но русским именем Всеслав при диснеевском отчестве Дональдович. Правда, забавным это нелепое сочетание показалось, по-моему, мне одному. По крайней мере, Тереза фон Ливен, с которой мы снова делили последнюю парту в правом ряду, мою усмешку встретила непонимающе.
Перстня гонщика на пальце у Всеслава Дональдовича не было, но урок он начал с того, что попросил нас с Воронцовой и Ясухару встать — и объявил, что во время ночного пробоя нами были уничтожены шесть чудовищ. А
Класс на это ответил одобрительным гулом, и только неугомонная Иванка с вызовом произнесла куда-то в сторону:
— А что, на территории корпуса был пробой?
Про гонки она уже точно была в курсе — о них уже, наверное, даже вороны на дубах Федоровской аллеи знали. И что, спрашивается, в бутылку лезла?
— Пробой — явление астральное, сударыня, к нашим понятиям о пространстве применимое с некоторой долей условности, — любезно улыбнулся ей Шэнь. — Но сей вопрос мы с вами подробно будем рассматривать в следующем учебном году, а сегодня затронем более общие вопросы. Присаживайтесь, господа кадеты, — благосклонно кивнул он нашей троице.
Мы заняли свои места за партами. Сам китаец предпочел остаться стоять.
— Итак, спиритология, — проговорил он, размеренно кивая в такт словам коротко стриженной головой. — Сиречь, учение о д'yхах. Древнее, как сам белый свет — и временами наивное, как рассуждения пятилетнего ребенка. Одна из самых проработанных научных дисциплин — и вместе с сим вечно балансирующая на краю полного невежества. И поверьте: никакого противоречия здесь нет и в помине! Все дело в том, господа кадеты, что мир духов воистину неисчерпаем, и те капли знаний, что нам удалось о нем собрать — ничтожны в сравнении с бескрайним океаном неведомого. Мы научились предсказывать пробои и отбиваться от чудовищ, но понятия не имеем, зачем сии незваные гости к нам приходят. Мы свели вничью Первую Астральную войну и убедили себя, будто победили во Второй, однако держу пари, что третья, а оная неизбежна, принесет нам не меньше сюрпризов, чем минувшие две. Мы веками привечали фамильяров, а потом вдруг их запретили, испугавшись обмана. Мы с энтузиазмом собираем Слепки, но далеко не всегда можем отличить полезный и безопасный трофей от подброшенной врагом бомбы, которая рано или поздно рванет…
Умолкнув, Шэнь оглядел притихший класс, затем заложил руки за спину и неспешно двинулся между левым, «воронцовским», и средним, «ясухаровским», рядами парт.
— Да, ответов на вопросы о многих аспектах бытия духов мы пока не знаем, — продолжил он уже на ходу. — А еще больше сфер, где мы толком не способны даже оные вопросы поставить! Но кое-что нам все же известно. И разве что одна двенадцатая от одной двенадцатой сих знаний — здесь.
При этих его словах из-под преподавательского стола величаво выплыла вереница толстых учебников. Должно быть, то была любимая фишка педагогов корпуса — вчера на артефакторике, теперь вот здесь сегодня… Не понимаю, почему нельзя разложить книги по партам заранее? Тем более, никого из кадетов, выросших в мире магии, бреющий полет фолиантов по классу особо впечатлить не мог.
— А для начала мы с вами попробуем определить, кто же такие духи, — проговорил Всеслав Чип-и-Дейлович… То бишь, Дональдович — блин, никак это имя не давало мне настроиться на серьезный лад! — Если задать сей вопрос малообразованному обывателю, скорее всего он скажет: «Злыдни бестелесные!» И, кстати, будет по-своему прав. Чаще всего духи бесплотны, и в большинстве случаев встреча с ними добром для человека не заканчивается. Но сие, конечно, будет дефиницией профана. Все равно что назвать меня плотненьким добрячком — и посчитать, что сказано достаточно!