Астральный гамбит
Шрифт:
Собственно, что касается Сергея Казимировича: Маша выстрелила в него дважды, но Огинского умело вывели из-под огня, да и маскировкой до кучи накрыли — вынудив Муравьеву тратить силы и ману еще и на нее. В итоге первый выпущенный из «револьвера» заряд вовсе прошел мимо, а второй угодил в ковер, из-за чего, как уверяла наш метис, посадка у коварного поляка выдалась довольно жесткая. Но так или иначе, Сергей Казимирович скрылся, унеся с собой и моего фамильяра, и ответ на вопрос: насчет Англии — это все вранье или все же правда?
Златка твердила,
Первое, что пришло мне в голову — еще до того, как я поделился с товарищами услышанным от Огинского — обратиться за помощью к Тао-Фану: если кому и было под силу отобрать назад у Сергея Казимировича Фу-Хао, то только Князю. Однако белокурый дух откликнуться на мой призыв не сподобился. Не знаю даже, услышал ли он меня — телесно Тао-Фан сейчас с нами пребывать не изволил. Когда именно Князь исчез из мансарды, за моими переговорами с Огинским никто не заметил.
— Как бы то ни было, я буду здесь стоять до конца, — заявила Златка. — Пойму, если вы предпочтете прекратить сопротивление… Но сама никуда не уйду.
— Если Англия и впрямь выступит на стороне Турции, Болгарии первой не поздоровится, — заметила Тереза.
— Если моя страна лишится Стара-Загорской пещеры, ничего хорошего нас все равно не ждет, — проговорила царевна. — А на войне хоть уйдем красиво.
— Аргумент, — кивнула Воронцова — я не разобрал, с иронией или понимающе.
— Но, скорее всего, Огинский солгал, — упрямо продолжила болгарка.
— А вот это не факт, — покачала головой Милана.
— Наверняка так!
— Тут можно только гадать.
— С какой стати Англии защищать турок? Да еще против России?! На туманном острове кому-то жить надоело? Хотят получить новую Балаклаву?
— Резоны могут быть разные, — пожала плечами молодая графиня. — Всех раскладов мы не знаем.
— Вот и давайте исходить из того, что знаем! — бросила Златка. — Приказа сдать позицию нам никто не отдавал — сие уж известно наверняка! И мы…
— Погодите, — встревоженно перебила вдруг ее Маша. — Ничего не замечаете? Какой-то странный запах…
— Вроде, нет, — принюхавшись, проговорил я.
— Я тоже не чувствую, — сообщила Воронцова.
— Слабенький, будто из-под маскировки пробивается… — закрутила головой Муравьева. — Вот, оттуда! — указала она на разбитое окно.
Я посмотрел в том направлении, но ничего подозрительного не увидел. Аккуратно добавил маны — и все равно ноль.
— Что там? — осведомилась Милана. — Я ничего не вижу!
— Похоже на ковер-самолет, — пробормотала длинноножка. — Только маленький совсем. Пустой, без седока… Хорошо прикрыт — все как в тумане… И он горит!
Я влил в технику обнаружения скрытого сразу мерлинов сто — и наконец увидел то, о чем она говорила: у окна под самым потолком парил коврик размером не больше чем аршин на аршин, над ним поднимался жиденький сизый дымок. В нос
— Все задержите дыхание — дым ядовит! — прокричал Ясухару, должно быть, тоже уже разглядевший странный гостинец у окна. — Нужно быстрее выкинуть эту гадость на улицу! — он чем-то ударил по коврику, но тот, отброшенный едва-едва, тут же вернулся на прежнее место. — Бейте же по нему! — завопил Тоётоми — и внезапно осел на пол.
Милана к этому моменту уже лежала ничком. Падала кулем, закатив глаза, Златка.
Я сложил неохотно подчинявшиеся пальцы в фигу, но если и сумел нанести удар — понять этого уже не успел, вдруг провалившись куда-то в липкий киселеподобный туман.
Глава 39
в которой кто-то просыпается, а кто-то засыпает
Пробуждение было долгим и мучительным — словно из последних сил пытаешься всплыть с глубины, а поверхность все еще где-то недостижимо далеко. Руки ватные и отказываются грести, ноги налиты свинцом и тянут ко дну, безумно хочется сделать вдох — но вокруг соленая, мутная вода. Перед взором мало-помалу начинают ползти фиолетовые круги, сердце сбивается с ритма, мысли путаются…
И вдруг, как взрыв — уже почти не чая того, ты выныриваешь. Жадно хватаешь ртом благословенный воздух, зажмуриваешься, потом торопливо распахиваешь глаза…
Я лежал на полу все в той же мансарде — на семнадцатом этаже Оклахома-тауэра. За окнами сгущались сумерки — а может, наоборот, брезжил рассвет нового дня. Это сколько же я спал? И почему до сих пор жив? Судя по всему, у турок было предостаточно времени, чтобы спокойно со мной расправиться.
Со мной — и с моими товарищами…
Я рывком приподнялся на локтях — и увидел Златку. Царевна сидела на полу в двух шагах от меня, обхватив голову руками и слегка покачиваясь из стороны в сторону, словно маятник. Рядом с ней свернулась клубочком Милана. Аккурат когда я на нее посмотрел, Воронцова вяло зашевелилась. Просыпается?
Я перевел взгляд левее: ближе к окну обнаружились лежащие Тереза и Тоётоми. Посмотрел направо: там, тяжело опираясь на перевернутую скамью, неуклюже пыталась подняться на ноги Маша. Взгляд Муравьевой блуждал, словно у пьяной.
— Что это было? — донесся до меня сонный голос молодой графини.
— Я проспала свою страну, вот что, — угрюмо отозвалась болгарка.
— Турки взорвали Чорлукскую пещеру? — спросила Милана.
— Стара-Загорскую! Хотя теперь сие уже не важно…
— А нас они тогда почему не тронули?
Да, отличный вопрос!
— Вот почему, — кивнула Златка куда-то справа от себя.
Протянув руку, Воронцова подняла с пола какую-то бумагу.
— Что там? — осведомился я.
— «Русскому командованию», — прочла вслух девушка. — «Сохраненные жизни ваших детей — жест моей доброй воли. Рассчитываю на понимание и встречную любезность. Бинбаши Али Кемаль». Что еще за бинбаши такой? — повернулась она к царевне.