Астральный летчик
Шрифт:
Официант расставил салаты, дымящуюся похлебку и опять испарился.
— А водка? — крикнул ему вдогон Вова.
— Несу-несу! — пообещал из темноты официант. — Вы пока эту пейте. У вас же есть.
Вова удивленно посмотрел на матовую бутылку «Абсолюта», потом на загрустившего очкастого:
— Третий день пьешь?
— Бывает, — махнул рукой очкастый. — Прозит.
— Закуски только две. Может, тебе тоже заказать?
— Не надо, — грустно улыбнулся очкастый. — Я русский йог. Когда пью, могу неделями
— Значит, третий день, — зачем-то повторил Вова и поднял фужер: — Ну, давай, чекист, давай.
— Подожди, — вдруг поставил свой фужер очкастый, обернулся и поманил рукой гитариста: — Стасик, иди сюда!
Гитарист с крестиком в ухе медленно сполз с высокого табурета и подошел к их столику.
— Стасик, афганские поешь? — спросил его очкастый.
— За деньги хоть китайские, — ответил гитарист.
В руке у очкастого неизвестно откуда появилась зеленая бумажка. Гитарист, не глядя, взял бумажку, поставил ногу на свободный стул и ударил по струнам. Запел, хрипло, прямо в ухо очкастому.
Как факелы пылали бэтээры, А «духи» скалились из-за угла. Горел наш дом, горела наша вера, Горела наша родина дотла…Вова удивленно смотрел то на очкастого, то на гитариста. Андрюша тоже удивился. Только что этот бледный пацан казался чужим и далеким, а запел — будто в палатку пришел из дозора. Стал родным и близким.
— С праздником, ребята, — сказал очкастый. — Поехали! — И залпом закинул свой фужер.
Под такую песню нельзя было не выпить. Выпили, не закусив. Нельзя было чавкать под такую песню. Андрюша сидел опустив голову, про себя подпевал последние строчки куплетов. Когда гитарист кончил песню, Андрюша поднял голову. Голова кружилась. Нужно было срочно пожевать, чтобы не скиснуть.
— Ну как, Алик? Доволен? — спросил очкастого гитарист.
— Я-то при чем? Спроси у ребят, — улыбался очкастый.
— Нормально, — сказал Вова.
— Нормально, — повторил за прапором Андрюша.
— Фирма веников не вяжет. — Гитарист снова стал чужим и медленно пошел к себе на табурет.
— Алик, с чего кайф ловишь? — крикнула девица из компании. — С чернухи западло!
— А ему хоть с кирпича, — успокоил ее сосед.
— Западло! — не унималась девица.
— Оставь ты его, — рассердился ее приятель, — видишь, Алику больше мальчики нравятся.
Девица скорчила рожу, показала Алику длинный язык, пощелкала языком и отвернулась.
Очкастый Алик не обратил на нее никакого внимания. Он разливал по второй.
— Бойцу хватит.— Вова накрыл ладонью Андрюшин фужер.
— А праздник-то чей, командир? — заступился Алик.
— Ему нельзя,— отрезал Вова и принялся за салат. — Жуй, боец.
Андрюша
— Пью за здоровье оккупантов. Прозит.
Вова поперхнулся салатом. Андрюша сжал в ладони вилку. Наслышался он этого словечка в горах. Седые старики в барашковых шапках ни слова по-русски не выговаривали, но «оккупанта» знали четко, как мат.
Очкастый широко улыбался:
— Прозит, геноссе.
Вова, не разжимая зубов, сказал тихо:
— Кончай цирк устраивать. Последний раз предупреждаю, кончай.
— А что? Разве я не прав, — удивился очкастый. — Если я не прав, ты мне докажи, командир.
Вова посмотрел на часы. Потом на дверь.
— Ну ты меня затрахал, чекист. Совсем затрахал.
— Может, я не прав, — соглашался Алик. — Ты докажи. Докажи.
— Проще тебе хлебало начистить.
— Проще, — кивнул очкастый. — Только это не доказательство. Ты же толковый мужчина, командир. Ты мне словами докажи. Можешь?
Вова положил вилку, сказал четко, как перед строем на занятиях:
— Доказываю.
— Я весь внимание, командир.
Вова ткнул пальцем в сторону Андрюши:
— Кавказ отпадает сразу.
— Почему? — подзадорил его Алик.
— Нельзя оккупировать то, что тебе принадлежит.
— Это спорно, командир…
— Это бесспорно! — отрезал Вова. — Ты ешь, боец. Не обращай на нас внимания. Ешь. Сейчас я его затрахаю.
— Давай-давай, — обрадовался Алик. — А Афган? Расскажи-ка мне про Афган, командир.
— И в Афгане мы не были оккупантами.
— Афган тоже вам принадлежит?
— В Афгане мы спасли мир!
— Ми-ир? — засмеялся Алик.— Войной спасли мир?! Это же абсурд, командир!
— Ты меня не понял, чекист. Мы в Афгане спасли мир на всей планете. Мы там планету спасли! Понял? — И Вова залпом выпил свой фужер.
— Апокалипсис! — от души восхитился Алик.— Люблю космические масштабы! Это по-нашему! Это по-русски! Не теряй свою гениальную мысль, командир! Дальше! Двигай!
Вова доел салат. Солидно вытер губы салфеткой.
— А куда дальше? Я уже все сказал. Я не виноват, что ты ничего не понял.
— Это я! Я! Я! Виноват, — быстро закивал Алик. — Извини, командир. Я тупой. Объясни бедному тупому островитянину, как это вы в Афгане бомбами и танками, напалмом и ракетами спасли мир на всей планете?! Объясни! Учитель!
Вова, презрительно улыбаясь, смотрел на взволнованного Алика.
— Я тебе лучше анекдот расскажу.
— Притчу? — Очкастый поднял вверх руки. — Учитель! Давай притчу. Я пойму. Я способный!
Андрюша с наслаждением доедал «Пиратскую похлебку» и вполуха слушал эту ахинею; в горах он наслушался «диспутов» и покруче, а похлебка была отменная.