Астрид - хозяйка Рождества
Шрифт:
Тильда, молча, смотрела на меня и, вероятнее всего, находилась в полнейшем шоке. Я уже начала переживать, что она грешным делом онемела, но все-таки из ее рта вырвалось нечто, похожее на шипение:
— Что??? Что ты сейчас сказала???
— Я сказала, что не собираюсь выходить замуж за вашего сына, — с готовностью повторила я. — Мне это не нужно. Упрекать меня отцом тоже не стоит — он взрослый человек и я не в ответе за него.
— Мне кажется, что ты повредилась умом! — воскликнула свекровь и ее щеки затряслись от негодования. — Я вышвырну тебя из этого
— Не стоит так нервничать, я и сама с удовольствием покину его, — я даже улыбнулась ей, отчего Тильда затряслась еще больше.
— Завтра же я приглашу нотариуса, чтобы в его присутствии ты получила все, что тебе причитается, и убралась отсюда! — она вскочила с кресла и глядя на меня полным ненависти взглядом, сказала: — Из-за тебя мой сын испытает ужасное разочарование! Бедный мальчик! А ты — жестокая дрянь!
— Хватит оскорблять меня, — ледяным тоном произнесла я. — Пока нотариус не зачитал завещание, я здесь хозяйка и не стану терпеть от вас такие слова. Покиньте мою комнату и не заходите сюда без моего на то разрешения.
Она покрылась красными пятнами и выскочила из спальни, громко хлопнув дверью. Вот же змея! Я совершенно не знала всех правил этого мира, и когда говорила о нотариусе и завещании, могла попасть впросак, но она это «съела», а значит, так и было. Пока завещание не вступило в силу, я в этом доме тоже имела некие права.
После этого разговора мне снова стало плохо, разболелась голова, к горлу подступила тошнота, а сердце начало выскакивать, колотясь о ребра. Я опустилась на подушки и прикрыла глаза. Нужно заснуть… В моем случае сон — самое лучшее и пока, к сожалению, единственное лекарство.
Утро началось с визита тетушки Лонджины. Она принесла завтрак и мазь в глиняном пузыречке.
— Эту мазь принесла в замок София из деревни, — рассказала она, наливая в кружку ароматный чай. — Ее муж нашел вас на дороге.
— Она добрая женщина, — ответила я, мысленно поблагодарив ее. Ведь не забыла, позаботилась…
После сна я чувствовала себя немного лучше и даже съела пышную оладью, запив ее вкусным чаем. Тетушка Лонджина с улыбкой наблюдала за мной, а потом сказала:
— Если есть аппетит, значит скоро пойдете на поправку.
В дверь постучали и когда женщина открыла ее, я услышала девичий голос:
— Тетушка Лонджина, госпожа Тильда желает видеть ее сиятельство. Нотариус прибыл.
Она что-то ответила ей и, закрыв дверь, подошла к кровати.
— Зачем она вызвала нотариуса, ваше сиятельство?
— Он зачитает завещание мужа, — ответила я, глядя в ее взволнованные глаза. — Мне придется покинуть этот дом.
— О нет… — прошептала тетушка Лонджина, хватаясь за сердце. — Только не это! Ваше сиятельство, вы отказались выйти замуж за Валентина?
— Да, я отказалась. Ничто не заставит меня стать женой этого человека.
— Но как же ваш батюшка? — женщина чуть не плакала, но во мне все это вызывало совершенно противоположные чувства — радость и надежду на самостоятельную жизнь.
— А батюшке пора завязывать
Пока она помогала мне умываться и одеваться, я думала о том, как забрать с собой Антона. Оставить его здесь я никак не могла — мы должны были быть вместе, ведь неспроста нас «закинули» сюда вдвоем.
В легком платье из цветастого сатина я выглядела не такой бледной, а тетушка Лонджина еще и пощипала мои щеки, чтобы придать им румянца. Мне было очень тяжело и непривычно видеть чужое лицо в зеркале и я старалась не смотреть на себя, ощущая ужасный диссонанс внешнего с внутренним.
Тетушка Лонджина провела меня к кабинету, и пока мы шли по длинным извилистым коридорам, я обратила внимание, что все вокруг дышит роскошью и некой показушностью, что ли… Лепнина, фрески под потолком, стены обитые бархатом и парчой, начищенные подсвечники и портреты каких-то надутых франтов в пафосных позах. Видимо, хозяину этого дома нравилось пускать пыль в глаза.
Когда я постучала и вошла в кабинет, Тильда одарила меня таким взглядом, против которого даже взгляд медузы Горгоны показалась бы взором наивной третьеклассницы.
Она восседала на диване, расправив свои необъятные юбки с выбитыми цветами, от которых рябило в глазах, а за ней стоял Валентин с обиженным лицом. При виде меня он надул губы и отвернулся, показывая крайнюю степень неприязни к моей персоне.
Нотариус, немолодой, но бодрый мужчина с торчащими в беспорядке волосами, сидел за столом красного дерева, а перед ним лежала стопка бумаг. Он близоруко прищурился, глядя на меня, и нацепил на нос очки.
— Доброе утро, ваше сиятельство.
— Доброе утро, — вежливо ответила я и опустилась на стул возле камина, чтобы быть подальше от недовольной семейки.
— Начинайте! — нетерпеливо приказала свекровь, и я еле сдержала улыбку — как же ей хотелось выгнать меня из дома… Она даже не скрывала этого.
— Итак, покойный ныне граф Андор Расмуссен, оставил своей супруге Астрид Расмуссен имение «Вит Миднатт»* возле Крестонского леса и земли, прилегающие к нему, а так же содержание в размере двухсот фаллеров в год, — зачитал нотариус и добавил: — Еще ваше сиятельство, вы можете взять с собой слуг в количестве четырех человек, выплачивать жалование которым станет новый граф Расмуссен, один экипаж и двух коней из графских конюшен. Все.
Тильда еще больше поджала губы, скорее всего, подсчитывая траты, которые придется нести ее сыну, и зыркнула на меня грозным взглядом. Но я не обращала на нее внимания, радуясь тому, что можно забрать Антона.
Я вежливо откланялась и покинула кабинет, размышляя о том, что все-таки свой дом — это свой дом, где я буду сама себе хозяйкой. Скорее всего, денежное содержание не очень велико, но если жить скромно, то его вполне могло хватить — предположила я. Ведь когда выделяют определенную сумму денег, всегда руководствуются каким-то прожиточным минимумом. Двести фаллеров… Интересно, что за них можно купить?