Астрофизик или слово в защиту фраеров

Ливайн Джейкоб

– Даже и не думай! И не привыкай к мысли, что это возможно! Ты абсолютно неправильно меня понимал. Сегодня попасть в число людей, которые мечтают с ним встретиться -труднее, чем достучаться к Богу. Ты, Рэй, плохо себе представляешь, сколько может стоить такая просьба. Да и я теперь не так уж близок с ним. Наша дружба уже в прошлом. Очень богатых людей, озабоченных несправедливостью, сегодня на свете тоже немало. И представь себе их возможности. Не все они сидят в тюрьме в ожидании суда. Нет, нет, нет. Забудь. Давай поговорим о чём-нибудь другом. Когда прилетит твоя жена?

– Ничего пока не известно, - сказал Рэй.

На другой день он увидел Дэвида, разговаривающим с другим заключённым,

каким-то негром. Из деликатности он не хотел подходить и встревать в разговор. А Дэвид его, хоть и видел, но не подозвал. Наверное, говорят о чём-то важном, решил Рэй. Слишком близко Рэй не подошёл, а устроился у тёплой стены, чтобы погреться на солнышке.

Рэй ошибся - говорили они о чепухе: о том, что на Барбадосе эмиграционная тюрьма находится прямо в порту, в старинном здании карантина. Это первое, что может увидеть человек, ступивший на землю, если он прибыл как турист на корабле. Если кто-то попался на шоп-лифтинге (краже - прим. ред) в портовом магазине, то на Барбадосе есть хороший шанс получить 6 месяцев тюрьмы и отметку в паспорте, о том, что ты был арестован и осуждён именно там. Суд там длится 4-5 минут - конвейерная система. После отсидки тебя отправят из порта бесплатно на автобусе в столицу острова, Бриджтаун, где ты можешь купить билет на самолёт, конечно, если у тебя есть деньги, и тогда - отправляйся, куда хочешь.

"Да, опыт очень важный для Дэвида, ничего не скажешь", - с иронией подумал Рэй.

Как же навести Дэвида опять на разговор о справедливости и об Информационном Поле? Этот разговор был приятен Рэю. Ведь иначе думать было не о чём. В ожидании суда всё уже было передумано, и мысль Рэя начала ходить по кругу. Думать о том, как закончились последние дни крестницы его жены, он по-прежнему боялся. Между тем Дэвид не спешил разговаривать с ним.

" Наверное, я был слишком назойлив в последний раз", - догадался деликатный Рэй.

В коридорах плавучей тюрьмы над телефонами висели списки адвокатов. Рэй выбрал адвоката по имени Самюэль Рэйзер. Он договорился о встрече с ним, но пришла молодая девушка по имени Сандра Лафер.

– Я работаю на компанию "Самюэль Рэйзер". У нас много офисов в Манхэттене.

– У меня, как вы понимаете, нет здесь денег, - сказал щепетильный Рэй.

– Это неважно. Мы подпишем "ретэйнер эгримент" в другой раз. Я вам верю, - улыбнулась она.

– Мы начнём со стратегии нашей защиты, нужно выработать линию. О тактике будем говорить потом. Рассказывайте свою версию. То есть, не версию, а как это всё было.

Рэй рассказал все. Она перебивала его, задавала вопросы и записывала ответы. Совсем не так, как делал назначенный адвокат. Наконец, она сказала:

– Всё понятно. Мы будем бороться. Лёгкой победы у нас не будет, но мы выиграем!

– Позвольте у вас спросить, - задал первый вопрос Рэй, - почему у меня спрашивали, куда я дел нож, которым убил Аниту, и зачем отрубил ей руки? Почему никто не спрашивает, убивал ли я её вообще?

– Не обращайте внимания, у них есть и такая методика допроса.

– Значит так: отрицать ваши отношения с Энн Майклсон, как вы это уже один раз попытались сделать, мы не будем. Это была очень большая ошибка. Вы не представляете, как вы себе навредили. Ведь в её квартире было столько ваших отпечатков пальцев!

Вдруг Рэй вспомнил, что чуть было не забыл рассказать о пропавшем фотоальбоме.

– Я не могу поверить, что такое бывает, - сказала Сандра.
– Но, обсуждать действия другого адвоката мне не позволяет профессиональная этика.

Они проговорили ещё час, потом Сандра проверила своё расписание и сказала, что они увидятся на следующей неделе в понедельник. На этом встреча была закончена. Следующая встреча

должна была быть бесконтактной - через стекло.

Рэй стоял у тёплой металлической стены тюремного двора и наблюдал за маленькой гусеницей, ползшей по ней. Откуда она здесь, среди металла? Он думал приблизительно о том, о чем думали в этот миг все заключённые в мире. Эта гусеница может беспрепятственно проползти на крышу потом сползти под двойными кольцами колючей проволоки на любой из трёх трапов и быть на свободе.

Дэвид подошёл к нему неслышно.

– Прости, приятель, что я был не очень вежлив с тобой. Ведь то, что ты хотел спросить у меня об Информационном Поле - это очень естественно. О чём же ещё думать людям в нашей ситуации, как не о свободе? Честно говоря, мне было стыдно звонить моему бывшему другу из военного вычислительного центра. Ведь он не знал, что я оказался в тюрьме, а мы были знакомы в лучшие для меня времена. Тогда ему нравилось общаться со мной, а сейчас, когда я ему позвонил из тюрьмы, ему, кажется, и говорить было неловко. Но, всё равно, наш разговор не привёл ни к чему. Он совершенно не заинтересован в случайной работе. Это не традиционное программирование, есть своя специфика: чтобы перевести запись информации с рекордера на необходимый язык кода потребуется не меньше недели. Перед этим ему нужно будет изучить эту запись. Если потом в записи обнаружатся политические неточности, смысловые, семантические, лингвистические или стилистические ошибки, придётся переделать всю работу сначала или вернуть деньги. В разных мелких человеческих коллизиях бывают такие сложные обстоятельства, что правильно отразить их в программе очень непросто. Факт несправедливости должен быть ясен, объясним и прост, как то, что после осени наступит зима. Но главное то, что меньше, чем за сто тысяч он за это не возьмётся, - сказал Дэвид. И добавил:

– На этом месте у меня кончилось телефонное время. Вот и всё. Прости Рэй, что сбил тебя с толку.

Рэй поблагодарил Дэвида, но настроение его было испорчено. Он никак не предполагал, что речь может идти о таких огромных суммах. Отправляясь в Америку, он не считал их семью очень обеспеченной, но запас прочности у них всё же какой-то был. А в Латвии эта сумма, была вообще большими деньгами. Уплатить эту сумму, даже в обмен на свободу, житель небогатой Латвии Рэй Дубов был психологически не готов.

Адвокат Сандра Лафер производила на Рэя хорошее впечатление. В пятницу она сообщила, что до понедельника что-то должно прояснится.

Когда он повесил трубку телефона, его путь загородили трое, а четвёртый, низкорослый и худой, держался в стороне:

– Не бойся, подойди сюда и спроси, за что он хотел расквасить твой нос, - подбадривали его друзья.
– Не бойся, здесь он тебе руки не отрубит.

Рэй хотел обойти их, но не получилось.

Вдруг в конце коридора мелькнула униформа офицера. На этот раз, казалось бы, пронесло. Но через десять минут в прачечной его ждали. Он сопротивлялся, но его сильно избили. В тюрьмах долго не бьют. Всё длилось мгновение. Но зуб был выбит, и в субботу Рэй встал с постели с трудом.

Дэвид сказал:

– Они тебя в покое не оставят.

– А чего они хотят?

– Они пытаются запугать других на твоём примере. Запугивание окружающих им кажется частью их авторитета. Им это представляется очень важным. Они - неполноценные. Ты держись ближе к нам, к белым, к англосаксам, и подальше от прочих.

Как-то Рэй спросил у заключённого по кличке "почтальон":

– Если бы у тебя был миллион, ты бы отдал его за свободу?

– Я бы и два отдал, - сказал "почтальон".
– Но у меня в банке после всего осталось сто семнадцать долларов. Меньше пяти лет мне не дадут, а мне уже за семьдесят. Когда жить?