Астронавты в лохмотьях (Мир и Верхний Мир - 1)
Шрифт:
– Не подозревала, что Гло был поэтом, - сказала Джесалла.
– Он обладал многими талантами, о которых людям не суждено узнать.
– Да, он, например, приютил твою стажерку-жену, когда ты уехал играть в солдатики, - вставил Лейн.
– Кстати, что с ней сталось?
Враждебность в голосе Лейна озадачила Толлера. Лейн уже задавал ему этот вопрос, а сейчас, похоже, заговорил о Фере только потому, что эта тема всегда задевала Джесаллу. Неужели он ревнует из-за того, что "маленький братик" принимает участие
– Фере надоело жить в Башне, и она переселилась обратно в город. Я думаю, то есть надеюсь, что у нее все хорошо, но я не выяснял. А почему ты спрашиваешь?
– Гм... Просто из любопытства.
– Если твое любопытство простирается и на мою службу в армии, то могу тебя заверить, что выражение "играть в солдатики" здесь совершенно неуместно. Я...
– Тише, - сказала Джесалла и положила руки на локти обоих братьев, церемония начинается!
Толлер умолк, а в это время от дома двинулась к ним похоронная процессия.
В завещании магистр Гло объявил, что предпочитает самую короткую и простую процедуру, возможную для колкорронского аристократа.
Кортеж состоял лишь из прелата Балаунтара в сопровождении четырех священников в темных одеждах. Они несли белый гипсовый цилиндр, в который уже заключили тело Гло. Балаунтар, с вытянутой шеей и в черном облачении похожий на ворона, прошествовал к круглой яме, которую пробурили в скальном основании кладбища.
Он нараспев прочитал короткую молитву, вверяя бренную оболочку Гло земле, чтобы та поглотила ее, и призывая, чтобы духу Гло была дарована безопасная дорога до Верхнего Мира, после чего произойдет возрождение, долгая жизнь и процветание на планете-сестре.
Толлер смотрел, как цилиндр опустили в яму и зацементировали вытекавшим из украшенной урны цементом, и чувствовал себя виноватым. Он-то ожидал, что при расставании с Гло его станут терзать горе и печаль, но мысли его более занимала Джесалла, доверчиво положившая руку ему на локоть. Означало ли это, что Джесалла изменила отношение к Толлеру, или повлияла случайная размолвка с Лейном, который, в свою очередь, вел себя странно? Но больше всего Толлер думал о том, что скоро он поднимется в небо - так высоко, что уйдет за пределы видимости самых мощных телескопов.
Поэтому он с облегчением встретил окончание короткой церемонии. Скорбящие, по преимуществу кровные родственники, начали расходиться.
– Я должен возвращаться на базу, - сказал Толлер.
– Нужно еще много...
– Он не договорил, так как увидел, что прелат отделился от своего окружения и направляется к ним. Решив, что у Балаунтара дело к Лейну, Толлер вежливо отошел на шаг и удивился, когда тот приблизился к нему и несильно ударил в грудь растопыренными пальцами. Близко посаженные глаза первосвященника смотрели гневно.
– Я помню тебя, Маракайн, - сказал он.
– Это ты схватил
– Он снова ударил Толлера, явно желая оскорбить его этим жестом.
– Вот вы и сровняли счет, - непринужденно сказал Толлер.
– Чем могу быть вам полезен, господин?
– Выбрось эту форму, она оскорбляет всю церковь и меня в частности!
– Чем же?
– Всем! Ее цвет символизирует небо и афиширует твое намерение осквернить Горний Путь! Эти синие тряпки оскорбляют любого возвышенно мыслящего гражданина страны, даже если твои нечестивые амбиции останутся лишь намерениями.
– Форму я ношу на службе Колкоррона, господин. Адресуйте свои возражения непосредственно королю или принцу Леддравору.
– Эх!
– Лицо Балаунтара дышало ненавистью, гневом и отчаянием.
– Знай, это не сойдет тебе с рук! Ты, твой брат и вам подобные надменно отвернулись от Церкви, но ты испытаешь на себе, что терпение народа имеет предел. Увидишь! Великое кощунство, великое злодеяние не останутся безнаказанными. Он повернулся и зашагал к воротам кладбища, где его ожидали священники.
Толлер посмотрел ему вслед и обернулся к брату с женой.
– Прелат чем-то недоволен, - сказал он, подняв брови.
– В свое время ты раздробил бы ему кисть за такое.
– Лейн изобразил жест Балаунтара, мягко толкнув Толлера в грудь.
– Ты больше не впадаешь в ярость так легко?
– Вероятно, я видел слишком много крови.
– Ах да. Как я мог забыть?
– В тоне Лейна слышалась явная издевка.
– У тебя же новая роль, да? Человек, который слишком много испытал на своем веку.
– Лейн, я совершенно не понимаю, чем я тебя рассердил. Это меня огорчает, но сейчас мне некогда.
– Толлер кивнул брату и поклонился Джесалле, а ее обеспокоенный взгляд перебегал с одного на другого.
Толлер уже хотел идти, но Лейн с глазами, полными слез, широко распахнул руки и обнял брата и жену вместе.
– Береги себя, братик, - прошептал Лейн.
– Твой семейный долг вернуться невредимым, чтобы потом мы полетели на Верхний Мир вместе. Я доверю Джесаллу только самому лучшему пилоту. Понимаешь?
Толлер кивнул, не пытаясь заговорить. В грациозном теле Джесаллы не ощущалась неподобающая случаю сексуальность. Брат замкнул психологическую цепь, и сделал это как нельзя вовремя. Толлер чувствовал, что его утешили и исцелили, а его жизненные силы не только не растрачиваются, но даже возрастают.
Высвободившись из объятий, он осознал, что силен, легок и полностью готов к полету.
Глава 15
– Пятьдесят миль с наветренной стороны у нас охвачено телеграфными донесениями, - говорил главный инженер ЭЭНК Вато Армдюран.
– Птерта не проявляет большой активности, так что тут у вас порядок. Но ветер сильный, и это мне не нравится.