Астронавты в лохмотьях (Мир и Верхний Мир - 1)
Шрифт:
Работа настолько захватила Толлера, что он даже не ощутил величия момента, когда отцепил соединительное звено якорной цепи и небесный корабль стартовал.
Начало подъема было плавным, но как только выпуклая макушка шара поднялась над стенами ангара, давление ветра усилилось, и корабль так стремительно рванулся вверх, что Рилломайнер громко охнул.
Однако этот рывок не обманул Толлера, который тут же выпустил из горелки длинный залп. За считанные секунды воздушный шар вошел в поток воздуха целиком. После этого давление ветра на низ шара сравнялось с давлением на макушку, подъемная сила,
В то же время воздушная волна от первого столкновения шара с ветром смяла баллон и выдавила часть маглайна через горловину. Подъем прекратился, корабль даже начал терять высоту; ветер сносил его к востоку со скоростью около десяти миль в час. Скорость небольшая, если сравнивать с другими видами транспорта, но небесный корабль спроектировали только для вертикального движения, и если бы он на старте чиркнул по земле, это скорее всего кончилось бы катастрофой. Долгую томительную минуту Толлер боролся с нежелательным спуском, сжигая горючее; гондола летела прямо к цепочке деревьев на восточном краю летного поля, как будто шла по невидимому рельсу. Наконец подъемная сила шара стала восстанавливаться, земля плавно ушла вниз, и Толлер смог дать горелке передышку. Он оглянулся назад, на ряды ангаров, частью еще недостроенных, и, разглядев среди сотен зрителей сияние белой кирасы Леддравора, подумал, что значение принца уменьшается с набором высоты.
– Ты записываешь?
– обратился Толлер к Илвену Завотлу.
– Отметь, что скорость ветра в данном районе при взлете корабля с полным грузом должна быть не больше десяти миль в час. Кроме того, эти деревья необходимо срубить.
Завотл бросил короткий взгляд от своего поста за плетеным столиком.
– Уже записываю, капитан.
Илвен, молодой еще человек, имел вытянутый череп и плотно прижатые к нему уши, он постоянно хмурился и был дотошным и привередливым, как дряхлый старик. Завотл побывал в нескольких тренировочных полетах и уже мог называться ветераном.
Толлер оглядел гондолу, проверяя, все ли в порядке. Вечно страдающий и бледный механик Рилломайнер сгорбился на мешках с песком в пассажирском отсеке. Техник по такелажу Рил Фленн сидел высоко на перилах гондолы, как лесной зверек на ветке, и деловито укорачивал привязь на одной из свободно висящих стартовых стоек. У Толлера похолодело в животе, когда он увидел, что Фленн не закрепил на перилах личный трос.
– Ты что, спятил, Фленн!
– воскликнул он.
– Сейчас же прикрепи трос.
– Без него удобнее, капитан.
– Лицо техника с бусинками глаз и носом-пуговкой озарилось улыбкой.
– Я не боюсь высоты.
– Хочешь, чтобы тебе было чего бояться?
– Толлер сказал это учтиво, почти мягко, но улыбка Фленна сразу увяла, и он защелкнул карабин, прикрепив свой трос к перилам из бракки. Толлер отвернулся, пряча улыбку. Спекулируя на своем карликовом росте и забавной внешности, Фленн привык нарушать дисциплину; проступок, за который обычный человек получил бы взыскание, Фленну сходил с рук. Но специалист он был классный, и Толлер с радостью принял его в свою команду. Кроме того, Толлер, с высоты своего жизненного опыта, сочувствовал бунтовщикам
Корабль продолжал уверенно подниматься над западными пригородами Ро-Атабри. Противоптертовые экраны нарушили знакомые очертания столицы, опутав город своими сетями. Но Залив и бухта Арл не изменились с тех пор, как Толлер видел их в детстве на воздушных экскурсиях. Их родная синь скрывалась у горизонта в багровой дымке, а над горизонтом, бледные в дневном свете, горели девять звезд Дерева.
Толлер разглядел внизу Большой Дворец и подумал: наверно, король Прад стоит сейчас у окна и смотрит вверх, на это шаткое сооружение из ткани и дерева, о котором когда-нибудь будут вспоминать грядущие поколения.
Король стал, по существу, затворником с тех пор, как наделил сына абсолютной властью. Некоторые утверждали, что Прад болен, другие - что он не хочет прокрадываться подобно затравленному зверю по закупоренным улицам собственной столицы.
Глядя на уплывающий вниз Мир, Толлер удивлялся, что почти ничего не чувствует. Похоже, с первым шагом по дороге высотой в пять тысяч миль к Верхнему Миру он оборвал путы прошлого. Сможет ли он достичь планеты-сестры и начать там новую жизнь - это дело будущего, а в настоящем его мир должен ограничиться небесным кораблем. Двадцать дней всей его вселенной будет микрокосм гондолы шириной в четыре больших шага, и все другие заботы для него исчезнут.
Размышления Толлера внезапно оборвались, когда он заметил, что на фоне белых облачных перьев к северо-западу от корабля плывет красная точка.
– Рилломайнер, поднимайся, - скомандовал он.
– Пора тебе начать отрабатывать жалованье за полет.
Механик встал и вышел из пассажирского отсека.
– Простите, капитан, этот взлет повлиял на мой желудок.
– Если не хочешь, чтобы тебе действительно стало плохо, становись к пушке. К нам, кажется, скоро пожалует посетитель.
Рилломайнер выругался и начал пробираться к ближайшей пушке. Завотла и Фленна понукать не пришлось - они уже стояли на местах. На каждом углу гондолы были установлены по два противоптертовых орудия. Стволы их сделали из тонких полос бракки, свернутых в трубки и скрепленных стеклянными шнурами и смолой. Под каждой пушкой имелись стеклянные энергокапсулы и магазины с запасом снарядов новейшего типа: пучок деревянных лезвий на шарнирах, который в полете разворачивался. Снаряды требовали большей точности стрельбы, чем прежние метательные орудия, но это компенсировалось увеличением дальности.
Толлер остался у рычага и регулярно посылал в баллон залпы, поддерживая скорость подъема. Одинокая птерта не так уж встревожила его, скорее он хотел расшевелить Рилломайнера. Насколько известно, вдали от жертвы шары плыли с потоками воздуха и начинали двигаться горизонтально по своей воле только около человека. Оставалось загадкой, что давало им толчок на последних ярдах. По одной из теорий, птерта на этой стадии уже начинала разрушаться в точке, наиболее удаленной от жертвы, появлялось отверстие, и выброс внутренних газов подталкивал птерту до дистанции поражения, а потом она лопалась, выпуская заряд ядовитой пыли. Но все это оставалось предположением, ибо изучить птерту с близкого расстояния было невозможно.