Астроном или Работа по коррекции звёздного неба
Шрифт:
Эстрада, как и многое другое начала зарождаться и формироваться еще в каменном веке... Эволюция тысячелетиями старательно шлифовала это направление, но до совершенства (впрочем, как и во всем остальном) в сценическом действе было еще далеко. Выпирало время от времени первобытное, а иногда и вовсе со сцены не уходило, тогда это характеризовалось, как самобытность.
– Слушаем лекцию по культуроведению с большим вниманием, а Олег еще и записывает, - зевнув, отозвался Андрей.
Олег, действительно, пытался записать хоть часть мыслей в блокнот (который теперь не был оставлен дома из-за несоответствия
– Это я свое.
– Напрасно, сначала нужно постигнуть классиков, чтобы не повторять их ошибок. Смотри, какие девушки симпатичные. Это я, Леша, не тебе, а Олегу... ты от дороги не отвлекайся.
– А ты не отвлекай. Все, прибыли, выгружайтесь.
– Как скажешь, начальник.
Кучка малолеток, не особенно прячась, курили у угла здания, сбившись в кружок и передавая друг другу замусоленную сигарету, явно не с табаком. Дымившие поодиночке и легальное, просто топтались на порожках, заряжаясь пивом. Шпана, как не вытравляемая культура, способна произрастать и процветать в любой исторический период и в любой точке мира, совершенно не обращая внимания на уровень цивилизации вокруг. Впрочем, цивилизация до поры до времени тоже делала вид, что все нормально.
– Петрович, так, на всякий случай, сними общий план фанатов и поклонников.
– Олег раньше с такой разновидностью публики не сталкивался, дворовые компа-нии его не привлекали.
– Хорошо, только чуть прикройте, а то сейчас позировать начнут и кривляться.
– Почему сразу кривляться, может тогда они показывают свое истинное лицо?
– Вот охота тебе, Андрейка без конца умничать, тоже 'лицо' демонстрируешь?
– Ладно, пристыдили. Пройдемте в залу.
Зал, не очень большой, да и не концертный даже, а давно не ремонтированное помещение бывшего районного дома бывшей культуры, казался не просто заполненным, а забитым до отказа. Над оформлением сцены особенно не задумывались - на фоне ДК-овского задника с колокольчиками после выпускного вечера, торчали разные металлические конструкции для крепежа светового оборудования.
Олег скептически поджал губы.
– Ну, не заморачивались ребята...
– Может у них стиль такой, - предположил звукооператор.
– Заключающийся в отсутствии всякого стиля.
– Не злобствуй, просто ребята 'на мели'.
Свет внезапно погас и раздался дружный вопль - визг - стон - вой поклонниц и поклонников.
Затем, постепенно начала высвечиваться сцена и появился сам Миша Вяземский. Выражение восторга публики стало стремиться к ультразвуковому барьеру.
– И чего они все так кричат?
– даже просто морщиться Олегу было больно.
– Это изощренная месть руководства. Посылать народ с похмелья, с больными головами, слушать завывания. Чего нам от него нужно-то?
– Андрей покопался в сумке и достал головные телефоны с большими поролоновыми наушниками
– Интервью, ты же сам слышал.
– Оплачено?
– Наша компания не бюро добрых услуг, зря не пошлют, - прокомментировал Петрович, не отрываясь от камеры.
– Гастроли у него... культуру понесет в массы... на необъятные просторы 'глубинки'...
– О, гляди,
– удивился Олег.
– Точно, он, только это дьяк.
– Ну, дьяк. Чем они отличаются?
– Это чины церковные...
– Во, как в армии...
– Андрей сдвинул один наушник в сторону.
– А ты-то там был?
– Петрович как то странно взглянул на него, не то, что бы презрительно, а с некоторой недооценкой.
– Где?
– В армии.
– Нет. По слуху не прошел.
– А в звукооператоры сгодился?
– хмыкнул оператор.
– Да хватит вам. Давай, возьмем общие планы, и дьяка этого захвати, чего он там бормочет...
– Молитву, наверное, но уж точно не за здравие.
– И потом с наездом, покрупнее, само светило современной эстрады. И вон тех фанаток, уж очень стараются.
– Ты смотри, сколько девчоночек симпатич-неньких...
– вздохнул Андрей.
– Только они ему без надобности...
– Почему?
– А ты не видишь? Вон в углу вроде как драка начинается...
– Темно там... ничего не выхватим...Так, Петрович, фанаток поярче. На старательность нужно обращать внимание и она должна быть вознаграждена мельканием на телеэкране. Ну, и Андрей потом полюбуется, так-то он стесняется.
– Осваивается молодой специалист у нас, Петрович. Хамить начинает более заслуженным и опытным сотрудникам.
– У тебя и учится, так что поглощай плоды, - отозвался Петрович.
– Помогите поближе продвинуться.
Раздвигая дрыгающуюся под музыку толпу, чтобы они не толкали оператора, съемочная группа начала медлен-но пробираться к сцене. Миша Вяземский (а по-другому его и не назовешь), заметив, что камера берет крупный план, вышел на авансцену и начал исполнять соло, испытывая гитару на прочность и извиваясь соответствующим образом, иногда даже подвывая от избытка чувств.
– Во дает! Пусть не в тему, но с желанием!
– Давай еще ближе.
– Нет. Так пломбы видно, уж очень широко рот разевает, - Петрович застыл величественным памятником самому себе.
– Вырежем. И глаза...
– Тоже не следует.
– Почему?
– Ты посмотри, какие у него зрачки... по 10 копеек
– Обкуренный что ли?
– Пойди, спроси...на что у него так организм реагирует... может от куража...
Вяземский, войдя в раж, изо всех сил стиснул и вывернул гриф так, что тот с треском оторвался от деки. При этом Миша издал некий финальный рык, в изнеможении рухнув на сцену. Поклонницы от восторга зашлись в истошном визге.
– Ну, надо же, сколько экспрессии!
– Талант! Другого слова и не вспомню сразу.
– А чего он не встает?
– Уморился.
Пауза затягивалась, а театральных ценителей подобных приемов в зале не было, поэтому публика начала понемногу гудеть и пока негромко посвистывать.
Бас-гитарист подошел к лидеру, тронул его за плечо, потом попробовал перевернуть и, не придумав ничего лучшего, просто, взяв за волосы, приподнял голову лидера. На зрителей уставились выпученные остекленевшие мертвые глаза, а изо рта хлынул фонтан крови, обрызгав особенно рьяных фанаток, стремившихся быть как можно ближе к кумиру и некоторыми частями тела уже находившихся на сцене.