Астроном или Работа по коррекции звёздного неба
Шрифт:
– Понял. Сейчас сгоняю. Что тут поблизости есть?
– Буфет на первом этаже, только чтобы Виталич не засек.
– Ругается?
– Да нет, просто отберет и сам все выкушает. В очереди за чае-кофе-пьющими и прочими болезными, не стой, крупные, содержательные клиенты обслуживаются вне очереди. Закон такой. Раньше даже табличка висела.
– Какая?
– 'Алкоголь без очереди!!!' Особенно утром, а то пока простоишь, и 'белый конь' может прискакать, да как даст копытом в грудь! Были случаи.
– Понял, - уже на ходу осознал важность
Действительно, обслужили вне очереди и никто из небольшой шеренги в пять человек, даже слова не сказал. Закон есть закон.
В редакционной Андрей уже освободил дальний стол и расставил пластиковые стаканчики.
– Петрович, присоединяйся.
– Да, Николай Петрович, давайте обмоем мой первый выход в эфир...
– И помянем заодно...
– Давайте, только, Андрейка, не вали все в одну кучу...
– Не буду. Как вот тут рассудить...
– поднял было вопросительно руку звукооператор.
– А не нужно рассуждать. Пей и все. Вздрогнули.
– Петрович одним длинным глотком, отправил содержимое своего стаканчика прямо по адресу.
Как и положено начальникам, непосредственно во время самого вздрагивания, где-то на этапе выдоха, стремительно вошедший редактор вынул изо рта трубку и подозрительно понюхал воздух.
– Пьянствуете?
– Отмечаем.
– Уволю я тебя, Андрюша, за нарушение трудовой дисциплины.
– Ну, это потом, а сейчас присоединяйтесь.
– Да, Иван Витальевич, присоединяйтесь. Первый выход в эфир как-никак...
– взял себя в руки быстро захмелевший Олег и постарался все произнести абсолютно трезвым голосом. По мнению самого молодого корреспондента, ему это удалось, впрочем, никого больше его состояние и не интересовало.
– Ладно, наливайте. Попрошу дежурную машину вас по адресам доставить.
– Один момент!
– встрепенулся Андрей и поставил еще один стаканчик.
Редактор проконтролировал налитие и кивнул на 75% заполнения.
– Что там на самом деле произошло?
– Да мы и сами не поняли, - совершенно искренне развел руками звукооператор.
– Я думаю, это попик!
– сконцентрировавшись, сказал Олег.
Николай Петрович вздохнул и поправил:
– Дьякон.
– Ну, дьякон. Как он в депутата пальцем... вот так! И проклясть обещал...
Олег, хоть и захмелел, но решил промолчать, что Петрович 'прицеливался', пусть даже сам по себе этот момент был подозрительным и ни-в-ка-ку-ю не хотел идти из головы.
– И папка, говорите, исчезла?
– Да, это может потянуть на журналистское расследование.
– Осоловевшие глаза молодого корреспондента попробовали возбужденно загореться, но не смогли и опять помутнели.
– Всем по домам. И завтра на работу. Всем! Надеюсь, у Семеныча недуг не заразный.
– Ну, это еще от погоды зависит...
– хотел было начать рассуждения Андрей.
– Всем на работу и вовремя, - резко оборвал его редактор и, уходя к себе, негромко процедил
– А одежонку нужно заменить, голубчик, не нравится она мне...
Единственный остававшийся трезвым Петрович, несколько удивленно посмотрел на редактора, но промолчал. Всем хорошо было известно (а ему с Семенычем еще и давно), что Иван Витальевич трудно сходится с новыми сотрудниками. Ну, да время все по своим местам расставит, а пока неугомонный звукооператор разливал очередные порции, уже расплескивая часть мимо цели - не обедали ребята... и молодые еще. Петровичу хотелось переключиться, забыть ту 'картинку' с падающим депутатом, да и косой взгляд редактора в монтажной, поэтому не отказался, а выпил еще.
Засыпал Олег одетым рядом с диваном, заведя будильник исключительно за счет ответственности, практически неосознанно. Уже между ночью и утром выпив одной заварки, он переместился на следующий, более высокий, уровень, свернувшись калачиком на диване и укрывшись уютным маминым пледом. Хорошо, хоть родители с весны на даче и не мешают начинать жизнь, ведь рождение новой творческой личности это весьма болезненный процесс, не требующий свидетелей, а тем более комментариев с назидательными поучениями.
– И все-таки, 'Бабочка в Тельце' - это лучше, чем муха, - куда-то в пространство изрек Олег Николаевич, после чего удовлетворенно уткнулся в подушку. Утром от этого озарения не останется и следа. умные мысли, к сожалению, забываются чаще, чем приходят в голову. Может быть, в этом состоит главная мудрость природы... Излишние умствования, они обычно не от большого ума...
Глава вторая,
в которой молодой корреспондент получает
очередное задание.
Проснуться знаменитым и счастливым у Олега Николаевича Силаева не получилось по той простой причине, что вообще открыть глаза ему удалось с трудом и не с первой попытки.
– О-о-х-х...
– начал стонать страдалец, но вибрации только усугубляли положение, поэтому пришлось сносить тяготы и мучения молча.
Состояние утреннего тяжелого похмелья, не было для вчерашнего студента чем-то уж совсем неведомым, только раньше (если совсем худо) за этим следовал пропуск занятий, а теперь... Теперь совсем другое дело, трудовой стаж из одного рабочего дня маловат для не выхода на работу. Вон Семенычу, подобное даже в вину не ставят, а его, пожалуй, распекут или даже уволят, впрочем, думать о неспра-ведливости было больно и не только душевно, но еще и физически. Наверное, ученые все же чего-то недосмотрели и в мозгу есть какие-то мышцы, поскольку уж очень все похоже на беспомощность, безысходность и дикую боль, как если бы свело ногу... но, внутри черепной коробки. Придерживая голову руками для амортизации излишних встряхиваний и устранения возможного распада на составляющие, восходящая звезда шокирующего телерепортажа стал аккуратно перемещаться в ванную комнату.