Астропилот Ронг Третий
Шрифт:
– Теперь-пора домой.
Мы наполнили бак. Сначала поднялся Дин Горт. Он поочередно подал нам руку.
Мы шли, увязая в песке, и эта красная гадость опять противно, металлически скрипела у нас под ногами.
Мы пришли к кораблю.
Кора Ирви лежала, и трудно было понять, что больше в ней улыбается запекшиеся губы или седая прядь в черных волосах. Рустинг сидел в углу, ощетинившись, и у него было разбито лицо; А Тингли выпрыгнул нам навстречу и крикнул бодро и громко:
– Вы принесли воду?
По-моему, Сон Вельд поступил жестоко: он очень четко и точно ударил его кулаком по пояснице.
Вельд не ответил. Он поднялся в корабль, подошел к Ирви и тихо поцеловал ее седую прядь:
– Не нужно было...
– Он был очень похож...
А потом вошел я. Я бил Тингли не так, чтобы его убить. И все-таки была секунда, когда мои руки схватили его за ноги, чтобы разбить эту проклятую многоопытную и многострадальную голову о нереСоржу ракеты. Тогда Кора Ирви смогла чуть-чуть припoднять руку, И я остановился.
Все было предельно ясно. Воды не оставалось, потому что какой-то из этих несчастных коричневых увальней в предсмертной судороге опрокинул наш последний бак.
Кора отдавала воду Тингли, и этот подлец пил ее.
А когда Рустинг попытался вмешаться-он же любил Ирви,-Тингли, этот здоровяк, прошедший огонь и воду, посмевший попытаться раскрыть мне душу и метавшийся в поисках своей "музы", - он все же пил эту воду. И чтобы пить ее, он разбил Рустинту лицо.
Кора умерла утром. Я думаю: не от жажды. Мы ведь отдали ей всю воду, которую принесли, и поили ее осторожно, как полагается в таких случаях. Я думаю, что ей просто нечем уже было жить.
Тингли сошел с ума. Но прежде, чем сойти с ума, он вдребезги разбил наш жалкий передатчик и-побежал... По правде говоря, мне хотелось стрелять ему вслед. Но Сон Вельд вырвал у меня пистолет и разрядил его в чужое небо-прямо в эти два проклятые солнца. Потом швырнул его наземь, как, должно быть, в далеком прошлом дуэлянты отшвыривали разряженные пистолеты.
А оказалось так, что этот последний разряд ультразвука рассказал о нас кораблю, который уже трое суток, каким-то чудом нащупав наш радио-буй, вращался вокруг ржавой чужой планеты.
Однако это было потом. А ночь нам выдалась тяжелая.
Мы похоронили Кору Ирви рядом с кораблем, и, может быть самым странным или смешным было то, что Рустинг продолжал оставаться в своем углу. Только потом он тихо поднялся. Я не спал и видел, как он УШeл и долго и отрешенно стоял над тем Местом, где была похоронена Кора Ирви.
...A теперь я вам расскажу о трудной, и, вероятно, страшной ночи.
Сначала к иллюминатору пришла кобра. Она долбила острой, жадной мордой наше прочное стекло. Но мы не боялись, потому что это стекло переносило многократные перегрузки дикого и сейчас далекого Космоса и даже перенесло посадку на планету двух солнц. После нее в иллюминатор врезался аэролет, который был запечатлен годографом и великим Художником Дином Гортом на одном из его снимков. Затем откуда-то появился белый медведь и тоже жалко и беспомощно пытался грызть иллюминатор.
Мы не боялись. А потом появился... я. Он (или я) легко постучал в иллюминатор - и я уже хотел выйти. Дин Горт сказал:
– Нет.
Мы смотрели друг другу в глаза-я и Эрг. Он поднял руку-левую, как я обычно прощаюсь с друзьями. Я услышал, а может быть просто понял:
– Не
Была фантасмагория. Звери, змеи, белоглазые люди подходили к нашему кораблю-малютке. Казалось, они хотят отворить дверь.
Дину Горту было плохо. Рустинг молчал в своем углу. Сон Вельд был сосредоточен и молчалив. Когда у иллюминатора появилась Сель, мы вскочили оба-Художник и я. Тогда мы впервые ощутили спокойную и твердую силу Вельда. Он просто положил руки нам на плечи - мы вновь оказались в своих креслах.
...Аэролет бросился на нас, как будто по-прeжнeму испытывал свою прочность. Я сказал Горту:
– Тот, испытатель aэролета был настоящим? Почему же вы не смогли остановить то мгновение?
Странно, грустно и тихо улыбнулся Горт:
– Он сам был тогда машиной, Ронг...
– Но ведь и я Тогда не вас спасал! Я тоже действовал, как отлично отлаженный механизм. К тому же, мстительно добавил я,-какое мне, собственно, дело до вAс?!
И опять грусть была в улыбке Горта:
– Именно потому. Вы не знали обо мне ничего, и я о вас-тоже... Ронг, вы сильный и честный звереныш. Хотелось бы мне так.
...Фантасмагория продолжалась.
К нам в ракету ломились пантеры с желтыми глазами, какие-то др ни, похожие на Людей. Даже пара фаланг скреблась о наш иллюминатор, потом "пирaньи"... Тут не выдержал даже Сон Вельд. Он вдруг закричал:
– Опять... эти!!!
Замолчал, рванулся к выходу,-и тут меня удивил Горт. Он легко и словно как-то мимоходом ударил
– Вельда чуть пониже правого уха. Через полторы минуты Сон Вельд коротко сжал его руку повыше локтя.
...Фантасмагория продолжалась до, утра, С появлением каждого нового упыря Горт становился как будто все ниже ростом. Когда последняя ящерица ткнулась в стекло, оставив на нем, как напоминание об этой странной и все-таки не очень страшной ночи, свой зеленый хвост-закорючку, Дин Горт, годограф, удостоенный категории Художника, человек молчаливый, замкнутый и -пусть ненавистный мне, но достойный подлинного уважения, произнес очень тихо:
– Я сделал В жизни две настоящие работы. Одна из них-вы, Ронг...
Помолчав, объяснил:
– В этих работах была душа. Остальные же ожили потому, что "цветы" нажрались живого мяса Тингли Челла...
Он неловко повел плечами:
– Хотя не знаю, зачем это им было нужно...
Два солнца ударили в ракету.
Нам было плохо, потому что умерла Кора Ирви.
Мне было плохо и потому, что погиб Тингли Челл, хотя, может быть, более мудрые старые люди сказали бы "собаке собачья смерть". Я не мог так сказать. Ведь Тингли открылся мне, и я знал, что жизнь у него была нелегкая, сложная и нелепая.
Два солнца ударили в ракету, и вслед за тем мы услышали характерный сухой, рев: это шел на посадку космокорабль.
КРИСТАЛЛ СЕДЬМОЙ. КОГДА-НИБУДЬ...
"Как себя назвать? Я-Эрг Последний, потому что остальные, недостойные, - они сгинули к рассвету. Л Сель... Я знаю, что я больше не найду Сели, и не мое дело и не мое право искать ее.
Собственнно, я еще и Ронг Третий. Но ведь я-не человек. Кто я?
Я знаю, что во мне избыток энергии, и потому я - Эрг.
Я не хочу жить один. И не потому, что мне кто-то нужен.