Асы шпионажа
Шрифт:
Я сконцентрировал все свои силы и волю на осуществлении плана, разработанного мной и Анной.
Будь что будет, но я должен достать секретные документы.
Мы с Анной решили, что бежать лучше всего в середине недели, хотя суббота была вроде бы предпочтительнее, так как предоставляла больше свободного времени. Однако по субботам все газетные редакции закрыты, а мы исходили из того, что лучше всего передать документы именно в редакцию какой-нибудь газеты.
Отправиться в полицию казалось мне нецелесообразным, так как оттуда
Выбор ночи в среду был обусловлен и другими причинами. Я знал, что Кулаков этой ночью будет дежурить и на следующий день отсыпаться до обеда. Это давало мне некоторый резерв времени, ибо первым, кто заметит мое отсутствие, будет именно Кулаков. Поскольку шифровальный отдел находился на секретном положении, очень немногие сотрудники посольства знали, когда именно я работал. Кроме того, мне было известно, что Саботин с Роговым намеревался этим вечером отправиться на просмотр фильмов в Национальный киноклуб и наверняка появится на работе не раньше обеда следующего дня.
Мое намерение, однако, усложнялось тем, что я должен был зайти к военному атташе – якобы решить некоторые вопросы, а затем возвратиться в посольство. Наиболее важные документы находились там в секретном отделе, куда я, как работник шифровального отдела, мог свободно заходить в любое время.
Наконец я свернул на Рейндж-роуд и тут неожиданно почувствовал, что нервное напряжение последних недель спало и я стал спокойнее.
Когда я вошел в холл, то увидел Кулакова на месте дежурного. Это было хорошо, так как любое изменение его графика работы неминуемо спутало бы все мои намерения.
Капитан Галкин, работавший привратником (по прикрытию), подошел ко мне и спросил:
– Не желаете ли вы пойти со мной в кино? Я изобразил заинтересованность:
– Куда же вы намерены пойти?
Галкин назвал находившийся неподалеку кинотеатр. Меня осенила мысль, что это был хороший предлог уйти отсюда, так как я и зашел-то лишь для того, чтобы убедиться, на месте ли Кулаков.
– Неплохая идея. Для работы-то жарковато.
Галкин сказал, что в кино собирались пойти еще несколько человек, и мы, выйдя на улицу, стали их ожидать.
Затем, когда мы подошли к кинотеатру, я разыграл разочарование:
– Черт побери, а ведь фильм-то этот я уже видел. Но вам советую посмотреть, он довольно неплох. А я немного проеду на трамвае и пойду на другой фильм.
Направившись в сторону трамвайной остановки, я сразу же повернул обратно, как только все остальные вошли в кинотеатр. Пока все складывалось хорошо. Повернув на улицу Шарлотте-стрит, пошел не торопясь к посольству. У входа я поздоровался с привратником и занес свою фамилию в список сотрудников, находившихся в посольстве. Собираясь спрятать авторучку в карман, я глянул в холл и остолбенел.
Там сидел Виталий Павлов – шеф НКВД
Попытавшись справиться с волнением, я прошел в коридор и украдкой взглянул на Павлова. Тот меня, по-видимому, даже не заметил. Нажав на скрытую кнопку звонка, поднялся к помещению шифровального отдела, отодвинул занавеску и прижался лицом к небольшому окошечку в железной двери.
Дежурный впустил мня. Это был Рязанов, занимавшийся обработкой экономической информации, мой друг. С облегчением я удостоверился, что он один.
Обменявшись несколькими фразами о погоде, Рязанов СПРОСИЛ, не собираюсь ли я поработать.
– Нет, – ответил я, – я хочу только взглянуть на срочные депеши и пойду в кино на сеанс в половине девятого.
Больше Рязанов никаких вопросов не задавал и занялся своими делами.
Я зашел в свою небольшую комнату, плотно прикрыл за собой дверь и подошел к письменному столу. Из ящика стола достал папку с телеграммами для Саботина, которые приготовил еще после обеда. Там лежали почти все документы, которые я намеревался взять с собой. На нужных я загнул уголки. Некоторые документы были многостраничными, большинство же – на небольших листочках. Полиция потом насчитала 109 документов.
Расстегнув ворот рубашки, осторожно засунул бумаги вовнутрь. Затем быстро обработал несколько телеграмм, чтобы как-то объяснить причину своего захода на работу. Это были информационные данные от нашего агента Эммы Войкин, работавшей в канадском министерстве иностранных дел.
Вначале эти телеграммы не показались мне особо важными, но, немного поразмыслив, я решил, что они тоже сгодятся. Эмме не повезло, ибо она получила за них три года тюремного заключения.
Закончив дела, я проверил, как выглядит моя рубашка, и пришел к выводу, что некоторая расхлябанность в такую погоду объяснима и подозрений вызвать не должна.
Уходя, передал несколько обработанных мною телеграмм Рязанову, чтобы он отправил их в Москву. Папку, приготовленную для Саботина, отдал тоже, чтобы он положил ее в сейф.
При этом я внимательно смотрел на "него, чтобы выяснить, не покажется ли ему в моем облике что-либо подозрительным. Талия моя заметно пополнела и стесняла движения. Но Рязанов даже не взглянул на меня. Войдя в туалет, я вымыл руки, крикнув Рязанову:
– Здесь очень жарко. Почему бы тебе не пойти со мной в кино?
Тот пробурчал:
– Я же на дежурстве. Да и внизу сидит Павлов. За приглашение, однако, спасибо.
При упоминании фамилии Павлова колени мои дрогнули. На какой-то момент я ведь о нем позабыл. Но возврата уже не было. Одернув рубашку, я пошел к двери. Рязанов выпустил меня, и я пожелал ему спокойной ночи.
Осторожно спустился по лестнице, опасаясь, как бы бумаги не пришли в движение и не стали где-нибудь выпирать. Не была исключена и возможность, что какая-нибудь маленькая бумажка могла вообще проскользнуть в брюки и выпасть.