Атабаска
Шрифт:
— Что им дадут эти копии, если оригиналы остались в управлении в Эдмонтоне? — спросил Брэди, готовый взорваться.
— Как вы думаете, насколько глубоко все здесь прогнило? — сказал Демотт. — Много ли пользы будет в тех оригиналах, если их пустят под резак?
— Какие проблемы? Мы снова снимем с них отпечатки, — сказал Уиллоби.
— На каком основании? По подозрению? Довольно одного компетентного адвоката, и город будет присматривать нового начальника полиции. Они просто категорически откажутся. Что вы тогда будете делать?
— Укажем им на то, что это условие трудоустройства
— Последует массовое увольнение. Что дальше?
Уиллоби не ответил, тогда Маккензи спросил:
— Ты сказал, что я тоже выкопал себе могилу?
— Ты сказал, что похитителей предупредили из «Санмобиля», когда ждать автобус Рейнольдса. Ты прав, конечно. Но Бринкман и Йергенсен должны были подумать, что ты имел в виду, что это они предупредили. Они даже могут подумать, что мы можем проследить этот звонок, хотя исходящие звонки с завода обычно не прослушиваются.
— Мне очень жаль, — сказал Маккензи огорченно.
— Все плохо. Сделанного, уже не исправишь. Что было толку упрекать тебя или мистера Брэди при посторонних.
Зазвонил телефон. Демотт, сидевший ближе всех, снял трубку, послушал немного, сказал:
— Одну минуту. Я думаю, что вам нужен мистер Шур. Он здесь с нами.
Он передал трубку Шуру и слушал напряженно ту половину разговора, которая состояла почти полностью из приглушенных ругательств. Положив трубку трясущейся рукой, с лицом белым как мел, Шур проговорил:
— Они стреляли в Григсона.
— Кто такой Григсон? — спросил Брэди.
— Президент «Санмобиля». Всего лишь.
13
Молодой полицейский врач по фамилии Сондерс выпрямился и посмотрел на человека, лежавшего на груде одеял, пребывавшего в бессознательном состоянии.
— С ним будет все в порядке, в конце концов, но пока, это все, что я могу для него сделать. Ему необходима помощь хирурга — ортопеда.
— Когда будет можно задать ему несколько вопросов? — спросил Брэди.
— С тем болеутоляющим, что я ему дал, пройдет несколько часов, прежде чем он придет в себя.
— Что нельзя было немного подождать с этим чертовым снотворным?
Доктор Сондерс осуждающе взглянул на Брэди.
— Надеюсь, что вам никогда не придется испытать боль от раздробленного плеча и предплечья, когда не осталось ни одной целой кости. Мистер Гринсон был в агонии. И хотя он был в сознании, я бы не позволил вам снимать с него показания.
Брэди пробормотал что-то невнятное о диктате докторов, потом посмотрел на Шура и раздраженно спросил:
— Какого черта Гринсон здесь делал?
— Черт возьми, Брэди, да у него больше прав быть здесь, чем у вас, у меня и всех остальных вместе взятых. — Шур был шокирован и говорил возмущенно. — «Санмобиль» — мечта, ставшая явью благодаря одному человеку, только одному, и этот человек лежит перед вами. Превращение мечты в реальность стоило ему девяти лет жизни, ему пришлось бороться со всеми. Он президент. Вы понимаете это — президент?
— Когда он приехал? — спросил Маккензи миролюбиво.
— Вчера, во второй половине дня. Прилетел из Европы.
Маккензи кивнул и осмотрелся.
— Вы начальник ночной смены?
— Обычно. Сегодня не было ночной смены. Завод остановлен.
— Я знаю. Сколько человек, кроме вас, было здесь сегодня ночью?
— Только шесть человек. — Он посмотрел на раненого. — Мистер Гринсон спал в своей комнате, там дальше по коридору. Потом был еще Хэзлит, начальник ночного караула, и четыре охранника, размещенные в разных местах на территории завода.
— Расскажите нам, что произошло.
— Я совершал обход, просто помочь охране, поскольку больше было нечем заняться, и увидел, что в кабинете мистера Рейнольдса зажегся свет. Я сначала подумал, что это мистер Гринсон, он очень активный человек, беспокойный, известный полуночник. Затем я стал думать о том, что он может здесь делать, потому что вчера они уже провели с мистером Рейнольдсом вместе не меньше двух часов. Поэтому, как мог тише, я подошел по коридору к комнате Гринсона.
— Дверь была закрыта, но не заперта. Я вошел, он спал. Я разбудил его и сказал, что на завод кто-то проник и попросил его дать мне оружие. Я знал, что у него есть оружие, потому что он обычно практиковался на маленьком частном полигоне, который сам же здесь устроил. — К моему удивлению он достал не что иное, как автомат, но мне его не дал. Он сказал, что этот автомат у него много лет, и он знает, как им пользоваться. Я не мог с ним спорить, мне ведь только двадцать семь, а ему уже к семидесяти. Когда мы вошли сюда, мы увидели человека у сейфа с открытой дверцей. Стол Карин, где обычно лежал ключ, был взломан при помощи пожарного топора. Человек в чулочной маске внимательно рассматривал связку ключей у себя в руках. Мистер Гринсон сказал ему повернуться, очень медленно и не пытаться делать глупости, иначе он его убьет. В этот момент раздались два пистолетных выстрела, друг за другом, сзади, и мистер Гринсон, наклонившись вперед, упал на пол. Он был в белой рубашке, и кровь била сквозь рубашку. Я понял, что он очень тяжело ранен.
— Я встал на колени, чтобы ему помочь. Человек, который стрелял в него, решил, наверно, что я хочу взять автомат, и выстрелил в меня тоже.
Доусон часто дышал, он явно испытывал сильную боль. Брэди налил виски и подал ему стакан.
— Выпейте.
Доусон слабо улыбнулся.
— Я никогда в жизни не пил ни грамма спиртного, сэр.
— Может быть вам никогда больше и не нужно будет, — сказал Брэди, ласково. — Но сейчас — необходимо, а нам необходим ваш рассказ.
Доусон сделал глоток, задохнулся, откашлялся. Он закатил глаза и выпил еще немного. Ему явно не нравился вкус, но его организм отнесся иначе, почти немедленно щеки обрели более живой цвет. Он потрогал забинтованную руку.