Атака мертвецов
Шрифт:
– Видимо да, признаться я не ожидал, что речь идет о золотых слитках. Вопрос лишь в том, на сколько велико это помещение. Давай попробуем сделать проходы к стенам.
К вечеру выяснилось, что помещение очень большое. Ошалевшие от увиденного друзья вышли к ручью и молча побрели к форту. Предстояло устроиться на ночлег.
Они молча разбили лагерь, поели и стали готовиться к ночлегу. Первым дежурить должен был Пафнутий. Андре Укутался в шинель и лег на заготовленную подстилку из веток. Сон не шел к нему. В голове крутилась одна и та же картина, как к нему спящему подкрадывается
Капитан долго ворочался, потом твердо решил уснуть. Будь, что будет. Если ему суждено умереть, то пусть так и случится, пусть наконец прекратятся все страдания. Андре сомкнул глаза и провалился в сон.
Проснулся капитан от того, что услышал шаги. Аккуратные, крадущиеся шаги. Рука потянулась к револьверу. Неужели предательство? Пафнутий подходил все ближе, Андре сжал револьвер в руке.
– Ваше благородие, проснитесь, только тихонечко, я вас прошу. – Андре сел и непонимающими глазами посмотрел на старика.
– Чего случилось? – Но Пафнутий молчал и удивленно смотрел на револьвер в руке капитана. Андре смутился, но виду не понял.
– Медведь тут рядом, чего ему надо не знаю, наверное, на запах шел. Уходить надо.
Они молча собрались и двинулись прочь. Андре чувствовал себя ужасно. Старик и не думал о том, чтобы причинить ему вред, а он. На душе было паршиво, капитан понимал, как сильно провинился перед другом. Одним лишь тем фактом, что допустил в свою голову подобные мысли. Он украдкой глянул на Пафнутия, тот шагал с угрюмым видом, или ему кажется.
– Пафнутий, ты меня прости.
– За что?
– Все ты знаешь, за что. – Старик долго молчал, потом все же заговорил.
– Все по делу, ваше благородие. Я раньше много плохих дел наделал, это мне урок. Знаю я, как на таких как я смотреть надо, странно, что вы меня сразу не пристрелили. Это мне прощения просить надо, у матерей да у отцов, тех, чьих детей я загубил. Теперь чего уж, тать и есть тать, все вы верно за оружие схватились. Я всю вахту только и думал, может перерезать вам горло да золото себе забрать? Если уж по чести, то так и надумал, хотел уж идти резать, да смотрю медведь. Сидит бурый смотрит на меня, да так, будто с осуждением каким. Я не шевелюсь, страшно ведь. Думаю, отведи Господи, дай шанс, не буду боле грешить. Так медведь на меня еще раз посмотрел внимательно, развернулся и ушел. Вот так вот, господин капитан, вы человек хороший, вас Господь бережет.
Дальше шли молча. Каждый думал о своем. А в голове Андре крутился только один вопрос, что было бы если бы первое дежурство выпало ему? Впрочем, угрюмое молчание продолжалось лишь до утра, когда путники решили, что торопиться некуда. Отпуск все-таки. Они вновь разбили лагерь и развели костер.
– Ваше благородие, как вы это золото домой-то отвезете? До конца войны, я думаю, такие грузы незаметно не протащишь. – Пафнутий мешал похлебку и поглядывал на капитана, тот сидел у костра и в очередной раз чинил бинокль.
– После войны попробую, а пока продам поместья, заводы, вообще все, что досталось по наследству. Деньги, полученные с этого отправлю вдове, вместо
– Ясно, только куда вы матушку-то денете? Она ведь не захочет уехать из родного дому?
– Никуда, пусть живет в родном доме во Франции.
– Я не могу только одного понять. За что столько золота отвалили? – Пафнутий даже мешать забыл, настолько захватил его собственный вопрос.
– Не могу сказать точно. Мне кажется дело далеко не в крепости и даже не в войне. Витает последнее время в России всякая зараза – социалисты, анархисты и прочая погань. Кто-то же платит им, я искренне не верю, что там все идейные и на самообеспечении. – Андре, наконец, починил бинокль и убрал его в футляр.
– Не понял, это что значит? Всем этим бездельникам, которые только царя хулить да горлопанить могут, кто-то платит? Так за что же, ваше благородие? – Капитан забрал у горе-повара ложку и стал мешать сам.
– Много за что. За теракты, за беспорядки, теперь, наверняка будут агитировать много активнее, главное, чтобы эта зараза не просочилась в армию. Не может быть солдат социалистом или анархистом, и армия не может быть социалистической или коммунистической. Не приведи господь, если так получится, тогда можно бросать ружья и по домам идти. – Пафнутий задумчиво смотрел в костер.
– Так, а чего они хотят, ваше благородие?
– Порушить самодержавие, да развалить империю, больше ничего и не хотят. Быть может еще денег легких да власти. Власть народу, вот скажи, ну как в России может народ править? – капитан попробовал варево на вкус, поморщился и продолжил помешивать.
– Что значит власть народу? – Пафнутий похоже не понимал самой идеи.
– Да кто же знает. Собрания собирать и балаболить, вот и вся власть. Система, при которой решения принимаются коллективно, голосом большинства. Глупость, как мне кажется, в таком случае власти нет ни у кого, либо она у кого-то есть, а остальные для видимости.
– Бросьте, ваше благородие, глупости. Кому это надо все? Лучше есть давайте, ничего они не смогут поменять. Куда этой голи супротив царя? – Пафнутий каким-то шестым чувством определил, что похлебка готова. Достал ложку и придвинулся поближе к котелку.
– Боюсь, что смогут. Если уже в головах полковников такие мысли поселяются, то что-то смогут.
Друзья сытно поели, после чего решили выспаться. Теперь на часах первым стоял Андре. В назначенное время он разбудил Пафнутия, тот хотел что-то сказать, но потом просто кивнул и привалился к старой сосне, у которой все дежурство провел и капитан. Андре завернулся в шинель и провалился в сон.
К своим позициям они вышли ночью, как и планировали. Перешли через линию фронта и аккуратно вышли на свой же патруль. Те были извещены о разведчиках, возвращающихся с задания, потому никаких проблем не возникло. Капитан узнал, что его ждет с докладом комендант крепости и не теряя ни минуты отправился в Осовец. Старик последовал за своим командиром.