Атака мертвецов
Шрифт:
Как выяснилось, отравляющий газ может с легкостью заменить долгую бомбардировку крупнокалиберными снарядами. К чему эта бесконечная стрельба и штурмы с неисчислимыми человеческими жертвами, если можно вытравить все живое и спокойно войти в крепость, которую больше никто не защищает? Так во много раз практичнее. Уцелеют фортификации, которыми неприятель сам же потом и воспользуется…
Живых помогали отыскивать сами землянцы. Вместе с медиками они ворочали обезображенные трупы, растаскивая их в стороны. Два солдата, мимо которых проходил Николай, застыли над неподвижным телом своего товарища. На нем от колотых ран живого места не осталось. Голова почти полностью отделена от шеи – только на позвонках и держится. Похоже, немцы просто поиздевались над мертвым, когда заняли эти окопы. Кто-то из солдат со злостью сказал:
– На что медведь зверь страшный, и тот мертвецов не трогает, а эти твари хуже зверей.
– Погоди, – процедил второй. – Дай дорваться…
Вскоре пришли вести из ближайших деревень, тоже задетых газом. Там потравило крестьян
Позже Николаю в штабе рассказали о результатах допроса германцев, плененных за этот день. Все они, от старшего начальника до последнего рядового, нисколько не сомневались, что газ вытравит в крепости все живое. Что гарнизону не спастись в «бетонах», где он обычно укрывался во время обстрела, и наступающие цепи не встретят никакого сопротивления. Немцы заранее запрягли обозы и передки, подтянув их к передовой, чтобы без промедления вступить в крепость. Даже наряд назначили на уборку тел отравленных защитников Осовца. Потому для германцев стало полной неожиданностью столь сильное сопротивление на некоторых участках, ответный ураганный огонь крепостной артиллерии, а затем и ошеломляющая контратака неизвестно как оживших «мертвецов» со стороны Заречного форта.
На Юго-Западном фронте прибывший туда 22-й корпус был включен в состав 8-й армии Брусилова [99] , что действовала в Карпатах. Его двинули на Стрыйское направление, где Финляндцам предстояло вести оборону высот в районе селения Козювка [100] , ключевого пункта Лесистых Карпат. Из корпуса и приданных ему частей создали пять боевых участков, или колонн, как было принято их называть. Три полка 3-й Финляндской стрелковой бригады Волкобоя находились в центре, на среднем участке, в колонне генерала Альфтана [101] , начальника 78-й пехотной дивизии, чьи три полка также стояли здесь. Сама Козювка с восточной частью хребта Звинин, долиной реки Орява, селом Орявчик и всеми окрестными высотами была много правее, на втором участке, который обороняли 1-я Финляндская стрелковая бригада и некоторые другие пехотные части, входившие в состав колонны генерала Обручева [102] .
99
Брусилов Алексей Алексеевич (19(31).08.1853 – 17.03.1926) – русский и советский военачальник, военный педагог, генерал от кавалерии (с 06.12.1912), генерал-адъютант (с 10.04.1915), главный инспектор кавалерии РККА (с 1923 г.), автор знаменитого «Брусиловского прорыва».
100
Карпатское село Козиово (Козиова, Koziowa), или просто Козювка, как называли его русские солдаты, располагалось на шоссе, пролегавшем по долине р. Орява и далее в долину р. Опор. Здесь проходила самая упорная и ожесточенная борьба на Стрыйском направлении за всю кампанию 1915 года – в основном за высоты 992, 1026 и за само Козиово, получившая в те годы широкую известность как в войсках, так и среди публики. Помимо чисто военного, имела также большое моральное и психологическое значение.
101
Альфтан Владимир (Carl Johan Voldemar) Алексеевич (17(30).04.1860 – 19.12.1940) – ген. – лейтенант, начальник 78-й пехотной дивизии (19.07.1914—03.06.1915). Командуя Стрыйским отрядом в составе 5 пехотных и 4 казачьих полков, упорнейшими боями на фронте Пудполочь-Яблоново-Майданка в течение 16 дней сдерживал напор превосходящих сил противника, обороняя Карпатские проходы в направлении Стрый-Мункач, дав тем самым возможность сосредоточить силы, достаточные для того, чтобы сдержать наступление противника и сохранить за собой северную часть Карпат.
102
Обручев Николай Афанасьевич (31.05(13.06).1864 – 04.01.1929) – генерал-майор Генштаба, начальник 1-й Финляндской стр. бригады, младший брат академика В.А. Обручева, автора «Земли Санникова», и племянник «русского Мольтке» Н.Н. Обручева. Стал командиром 22-го корпуса с 31.03.1917 после скоропостижной кончины ген. А.Ф. фон ден Бринкена.
Тогда же, в январе, у подножий занятых русскими гор начали скапливаться свежие, хорошо экипированные германские и австрийские дивизии. Это собиралась в кулак Южная армия генерала фон Линзингена. Встав на линии Унгвар-Мункач, она собиралась наступать на Львов. В случае успеха Южной армии в этом направлении, а также удачных действий германцев на театре Восточной Пруссии русская армия рисковала попасть в «мешок». Поэтому готовила ряд контрмер, задумав свою игру.
Первыми к проведению операции в Карпатах приступили австрогерманцы, атаковав русских у Карлибабы, в районе Мункач-Стрый, и на реке Сан. Их встретили плотным, хоть и прерывистым огнем и частыми контратаками. На фронте 22-го корпуса развернулись жестокие бои за Козювку. Местность была та еще. Слишком тяжелая – как для осады, так и для обороны. Крутые подъемы, занесенные глубокими
Но людские ресурсы не бесконечны. Из одного боя батальон подполковника Янкевского вернулся в составе пятнадцати человек при одном офицере. Это при полном комплекте почти в тысячу штыков! Остальные, помимо снесенных вниз пятидесяти раненых, никогда уже не спустятся с той высоты.
А в каких условиях приходилось сражаться? Обледенелые, покрытые лесом горы без дорог и тропинок. Отогреться негде. Наскоро сколоченные блиндажи с убежищами, без печей и самых элементарных удобств, совершенно не годились для того, чтобы пережить суровую карпатскую зиму. Вода и пища – все под горой, на которую поднять их без дорог практически невозможно. Чтобы получить свою порцию обеда, каждый солдат был вынужден спускаться к подножию, после чего снова идти в гору по крутому, обледенелому скату, зачастую под сильнейшим неприятельским огнем. Два месяца сплошных лишений и мук! Кто столько выдержит?..
На смену обескровленному, потрепанному боями 22-му корпусу пришла 60-я пехотная дивизия. С высоты 992 стрелков отвели в тыл на отдых и пополнение. Их место занял 237-й Гайворонский полк. Его командир, полковник Москули, который до этого никогда не бывал на передовых позициях, как, впрочем, и подчиненные ему батальонные командиры, с прохладцей отнесся к сообщению о наступлении германцев, будучи уверен, что те не вознамерились всерьез брать укрепленную высоту. И был несказанно удивлен, когда в землянку, где полковник преспокойно распивал утренний чай, ворвались немецкие гренадеры. Полторы тысячи русских солдат попали в плен. Со всего полка спаслись только четыреста человек, отступивших в полном беспорядке. Два месяца кровавых боев, во время которых финляндцы держали здесь упорную оборону, пошли коту под хвост. Надо ли говорить, насколько убийственным это известие стало для 22-го корпуса? Тем более что после потери ключевых высот ему пришлось полностью очистить хребет Звинин, оттянув свой правый фланг на пару верст к северу.
Как ни крути, а весь центральный участок обороны корпуса противником был взломан. Германцы вплотную придвинулись к Козювке. Вот-вот ее возьмут, и шоссе в долине реки Орява перейдет полностью под их контроль. Это, в свою очередь, вынудит Бринкена отступать и дальше по всей линии фронта. Что может быть печальнее? Тем более после стольких героических усилий.
Наверно, поэтому офицеры 3-й бригады с энтузиазмом восприняли слова Волкобоя, сообщившего:
– Господа, из штаба корпуса получен приказ любой ценой вернуть наиболее важные позиции, утраченные нами за последнее время. – Он покашлял, выгоняя опостылевшую астму из легких. – Генералу Обручеву, в частности, приказано атаковать противника войсками его левого фланга для восстановления положения у Козиово. Для этого ему возвращен 260-й Брацлавский пехотный полк. Нашей же колонне отдан приказ оказать содействие Обручеву под Козиово, перейдя в наступление и овладев селом Головецко, а также высотой 1019.
– Здесь первым делом придется брать Макувку, – задумчиво сказал Сергеевский, изучивший карту, казалось бы, назубок. Почти не глядя, он ткнул пальцем в точку с обозначением «958» к востоку от Головецко и к северо-востоку от упомянутой Волкобоем высоты 1019. – Она как раз на пути наступления. Это выдвинутый опорный пункт на правом фланге австро-германских войск на участке Обручева. Ее взятие должно порядком облегчить нам дальнейшее продвижение и сдерживание натиска противника вдоль шоссе в долине Орявы.
– Там будет действовать 78-я дивизия. – Волкобой пристально посмотрел на генерала Матвеева, напряженно шевелившего толстыми усами. – Ваша вторая бригада, Михаил Львович.
Тот лишь молча кивнул, прекрасно зная, что именно его частям предстоит выполнять эту непростую задачу.
– Остальными силами атакуем с левого фланга. Там другие, не менее важные высоты. На всех, как говорится, хватит… Начало наступления в полночь на двадцать шестое апреля. Генерал Бринкен прибудет в колонну Обручева непосредственно перед атакой.
– Вместе со штабом?
– Нет. Штаб корпуса останется в Стрые.
Конечно, возврат утраченных позиций – дело нужное, но это лишь полумера. Сергеевскому, как и всем в штабе бригады, было хорошо известно, что генерал Бринкен ратует не просто за отражение бесчисленных атак у Козювки, а за скорейший переход в решительное наступление, желая вырвать инициативу из рук противника. Однако при тех силах и средствах, коими располагал корпус после продолжительных, тяжелых боев, о более масштабных действиях приходилось только мечтать. По крайней мере, пока. Даже та весьма ограниченная цель контрнаступления на участках Обручева и Альфтана, которую поставило перед ними командование, казалась трудновыполнимой. Но тут уж ничего не попишешь, надо впрягаться и тянуть. А коли взялся за гуж, не говори, что не дюж…