Атаман царского Спецназа

Корчевский Юрий Григорьевич

Поскольку день шел к исходу, мы договорились с Митрофаном так – дружина за мной идет по берегу. Ближе к кузнице двигаемся по лесу, благо я хорошо рассмотрел и запомнил более или менее проходимый путь.

Дружина двинулась по берегу, я чуть впереди. Вскоре за поворотом реки показался городишко Порхов. Уже недалеко. Я был проводником и двигался впереди маленького отрядика. Версты за две до кузни я остановился.

– Митрофан, думаю – надо спешиться: упаси Господь, лошадь заржет – все заранее сорвется.

– Дело говоришь, дальше обсказывай.

– По

двое перекрыть берег и две тропы. Места я покажу. Основным силам окружить кузню и залечь, чтобы ни одна мышь не услышала и не увидела. А как тати все соберутся – по моему сигналу брать всех. Князь особо указывал – стараться брать живыми, чтобы допросить можно было; ну ты сам понимаешь – кто голова, есть ли еще где такие же кузни.

– Про то ведаю, князевы слова помню. План твой хорош. Я ратниками распоряжусь.

Следующие несколько часов прошли в беготне. Я разводил воинов по их боевым постам-засадам. Затем провел основной отряд к кузне. Не доходя метров двести, попросил попрыгать. Ратники захихикали, но исполнили. Звенели и бренчали почти все. Оно и понятно: их дело – саблями орудовать, при том тишина не нужна.

Митрофан крякнул – он и сам понял, что к чему.

– Все, что громыхает, – снять! Потом подберете.

Когда ратники выполнили приказ, попрыгали вновь. О, теперь порядок, тихо, только топают громковато.

– Парни, идем тихо, прежде чем наступить на землю, посмотрите – нет ли сучка, валежинки какой-нибудь. Под ногой захрустит – враг раньше времени вас обнаружит.

Отряд пошел тихо, по крайней мере – старались, хотя сопели и матерились все равно. Хорошо хоть пришли заранее, однако не факт, что охранника там нет. Не бросать же избу с кучей денег, пусть и фальшивых.

Вот и изба между деревьями показалась. Митрофан взмахнул правой рукой, и вся правая шеренга тихо ушла вправо, затем левая шеренга тихо ушла влево. Кольцо замкнулось.

Перед уходом Митрофан строго-настрого наказал всем себя не проявлять, не кашлять, не чихать, не разговаривать. Кто мимо идти будет – пропускать, лица постараться запомнить. По сигналу – передовым – на штурм, вторым быть в оцеплении, буде кто сбежит из избы – ловить и вязать. После разберемся. Все ясно? Вопросов не было. Надо полагать – это не первое их задание. Мы с Петром, царствие ему небесное, ходили на задание парой. Эти парни занимались силовыми операциями – охрана важных лиц, захват или уничтожение неугодных – беглых, предателей, преступников, одним словом, врагов государевых. «Альфа» и «Вымпел» в одном флаконе в средневековом исполнении.

Стемнело. Напряжение росло – появятся или устроят себе отдых? На тропинке появился человек. Если не ошибаюсь – это подмастерье, который бил кувалдой по чекану. Подойдя к избе, он поздоровался с кем-то невидимым. Значит, сторож все-таки был. С небольшими промежутками появились еще двое. Должно быть, все, полный набор. И только я собрался шепнуть Митрофану, что можно начинать, как по тропинке, верхом на коне, не спеша проехал еще один. Кто такой – неясно, случайный ли человек? Одежду в сумерках не рассмотреть. Лицо лишь смутно

белело. Но явно не крестьянин или мастеровой – те на конях не ездят.

Я повернулся к Митрофану:

– Четверо, что пешком, это из кузни, кто конный – не знаю.

– Разберемся потом. Пора начинать.

Митрофан сунул пальцы в рот и свистнул. Лес сразу ожил, со всех сторон к избушке ринулись воины. Охранник попытался взмахнуть кистенем и упал, сраженный саблей.

Дверь в избу оказалась заперта. Хорошая дверь, из толстых дубовых досок с двумя железными поперечными полосами. Такую ломать – хороший таран нужен. Все смотрели на Митрофана.

– Чего стоим – впервой, что ли? Топоры в руки и рубите дверь.

– Воевода, топоры-то в сумах, на лошадях, за ними идти надо.

Митрофан от досады сплюнул:

– Так идите!

Двое ратников побежали к лошадям. Далековато мы лошадей оставили. Две версты туда, столько же обратно, и это – если не заблудятся. В лучшем случае час потеряем.

Лошадь «случайного» всадника оказалась привязанной недалеко от избы, рядом с неглубоким колодцем.

Ратники колотили в дверь: «Открывай!» В ответ – лишь матерные слова и возня за дверью. Наверняка свист Митрофана их насторожил. Ребята битые, тертые – слабак за такие дела не возьмется.

Вскоре возня за дверью стихла. Митрофан забеспокоился:

– А ну как они все монеты в горн побросают – долго ли медь да серебро расплавить? Улик никаких не будет! – Верно мыслит старшой.

Пока ратники бестолково топтались у двери, я тихонько отошел и зашел сзади, с глухой стороны избы. Никого. Да и чего тут стеречь, если окон и дверей нет. Просунул голову сквозь стену. Горел горн, освещая избу, в которой никого не было. Твою мать! Где же они? Я целиком прошел сквозь стену. Вот! В углу избы зиял черный проем распахнутого люка. Ушли! Мы, как последние идиоты, ломимся в дверь, а тати – в подземный ход.

Я отпер два внушительных железных запора и пинком открыл дверь. В избу ввалились с саблями наголо дружинники. Пока они удивленно разглядывали пустую кузницу, я указал Митрофану на открытый люк. Таких ругательств я не слышал давно.

– Троим – брать факелы – и в подземный ход. Надо посмотреть, куда он выведет, и поймать беглецов! Двоим – охранять избу, остальным – россыпью по лесу. Хватать и вязать всех, кого увидите. – Повернулся ко мне: – Чего же не предупредил о подземном ходе?

– Откуда я мог знать? Я в избе сам никогда не был.

– А сейчас как в нее попал?

– Потом говорить будем, сейчас давай ловить беглецов.

Мы вышли из избы. Я задумался: куда мог вести подземный ход? Далеко вести он не мог, слишком большой был бы объем работы, опять же – своды крепить надо. Наверняка недалеко, метров пятьдесят – с таким расчетом строили, чтобы вырваться за пределы кольца штурмующих избу.

– Митрофан, больше ста саженей ход делать не будут, здесь где-то они, в лесу. Сейчас темно и в двух шагах ничего не видно. Выставь посты за сто саженей от избы, остальным – взять факелы, прочесать каждый куст.