Атаман Краснов и Донская армия. 1918 год
Шрифт:
10-го утром Добровольческая армия удерживала Нахичевань, копилась в Кизитиринке. Квартирьеры ее трясли «нейтральную» Аксайскую станицу.
— Квартиры давай!
— Не знаем. Как деды... Вот соберутся и нехай решают...
— Вы решайте поскорее. А то сейчас подойдет Корнилов — он шутить не любит: вас повесит, а станицу спалит, — пугали офицеры.
Улицы Ростова удивляли тишиной и пустотой. Лишь по Церковной с грохотом уходила отставшая от своих, проспавшая все на свете корниловская батарея.
Т!|
«5^»-
В
На спуске при выезде из города наперерез разведке выбежал рабочий и стал обнимать и целовать лошадь под передним. Рослый гнедой конь дрожал кожей и прядал ушами. Уланы хохотали.
Стреляли на вокзале. Там вступали в город части Сиверса. Площадь возле управления дороги была запружена войсками. Серые походные колонны шли и шумно переговаривались.
Стрельба перекатилась к Доломановскому, потом к Таганрогскому. Из дома общества «Проводник» ударил пулемет. В ответ стали смолить залпами. Подпольный Ростовско-Нахичеванский ВРК уже сидел в особняке Парамонова и вел запись в Красную гвардию.
Вечерело, когда к «Палас-отелю» подъехала новая власть — товарищ Сивере с начальником штаба и двумя адъютантами.
Красная гвардия планомерно, квартал за кварталом, стала чистить город, потом из-за сопротивления стала трясти город беспорядочно. Четыре ночи беспрерывно шла стрельба. Каждое утро стаскивали на опознание трупы в офицерских и юнкерских мундирах.
Саблин не наступал. Он разбивал по ротам повалившее к нему в войско пополнение из местных шахтеров, приводил добровольцев в соответствующий вид. Его авангард — отряд Мокроусова — стоял на станции Каменоломня. Понадеявшись на бронепоезд, моряки спали в вагонах в одном белье, когда в ночь с 9 на 10 февраля партизаны атаковали станцию и неслабо потрепали их. Этим контрударом наступление Саблина затормозилось. А кроме того, он вплотную подходил к Новочеркасску — столице донского казачества, и помимо чисто военных вопросов перед ним вставали вопросы политические, и даже дипломатические. Лучше было бы новочеркасскую казачью контрреволюцию разбить руками революционных казаков и тем самым опровергнуть слухи об оккупации Дона русскими красногвардейцами. Саблин приостановил движение матросского отряда и выдвигал вперед казачью бригаду Голубова. Это была еще одна причина замедления движения северной группы советских войск.
Вдень взятия Ростова войсковой старшина Голубов обратился со станции Шахтной по телеграфу к Войсковому правительству и предложил сдать Новочеркасск без боя революционным войскам. Круг и съезд неказачьего населения ответили, что будут вести борьбу до конца.
Мордатый, остроносый Голубой, иного ответа не ожидавший, поглаживая каштановые усы, склонился над картой. Сотенные — Фролов, Попов, Кузнецов, Рябов поглядывали из угла, готовые выступить. Отряд сводный, по 60—80 человек 10, 27,28,44-го и Атаманского полков, Атаманская пулеметная команда, одно орудие 12-й батареи, два—13-й. Остались самые преданные, беззаветные ребята.
Решетов, председатель отрядного комитета, склоняясь
— Как дорога?
— Есть...
...И плавно закруглил, подсекая Новочеркасск с востока: Мелеховская — Бессергеневская — Заплавская — Кривянская...
— Годится. По коням!
— Моряки как?
— Они по железной дороге.
— Добре. В поход!
Саблин, ожидая результатов обходного движения, медленно выдвигался к Персиановке. На острие удара пыхтел на самом тихом бронепоезд «Смерть капиталу». Многоверстными крыльями раскинулись влево и вправо черные цепи моряков. В Персиановке их ждали готовые к отпору отряды партизан.
Участок, прикрывавший Новочеркасск с севера, громко назывался «Северным фронтом». Командующие здесь менялись часто и все время «с понижением». Генерала Усачева сменил Абрамов, а того — полковник Мамонтов. Участок «таял». В связи с тем что красные заняли Ростов, из Персиановки на ростовское направление были переброшены Новочеркасская дружина, отряд Краснянского и остатки чернецовского отряда (в ночь до этою потрепавшие в Каменоломне расслабившихся морячков).
10 (23) февраля под Персиановкой чернецовцы погрузились в поезд и поехали через Новочеркасск на Ростов, но в Аксае оставили вагоны и пешком по мосту и дамбе ушли в Ольгинскую214.
А. Падалкин пишет, что чернецовцы получили приказ занять позиции у Аксайской и прикрыть Новочеркасск со стороны Ростова, а 12-го идти на Старочеркасскую, но Курочкин (которого Падалкин называет ротмистром лейб-гвардии Кирасирского полка) увел их в Ольгинскую к «добровольцам»213.
В тот же день на северной стороне юнкерского лагеря под Персиановкой партизаны остановили красный бронепоезд, взорвав полотно железной дороги. Артиллерийский взвод Ковалева открыл огонь, и бронепоезд после нескольких попаданий ушел на Каменоломни.
11 (24) февраля красные вели себя пассивно. Вечером в Пер-сиановку прибыла семилетовская батарея, но на следующее утро ушла в Новочеркасск.
В Новочеркасске в этот день Попов начал погрузку золотого запаса, интендантского имущества, продовольствия, боеприпасов и раненых. Как вспоминали участники, ростовские и новочеркасские «толстосумы» на просьбу партизан помочь деньгами «или отказывали, или давали смехотворно малые суммы». Исключение составлял отряд Ф.Д. Назарова, который добыл где-то достаточно денег213.
Тогда же по Новочеркасску поползли слухи, что Голубов уже в Кривянке. Многие запаниковали.
Утром Назаров пригласил походного атамана и просил повременить с выступлением. Круг выслал делегацию к Голубову и в Ростов к большевикам. Теперь ждали результатов.
— Голубов в Шахтной?
— Послали делегацию к Раздорской...
Все всё знали — и где Голубов, и каковы его силы.
— Надо решать, — заторопился Попов. — Если Голубов пойдет берегом Дона и займет Старочеркасскую и переправы, то... мы будем в мешке. Стратегическое окружение превратится в тактическое.