Атаман Краснов и Донская армия. 1918 год

Венков Андрей Вадимович

Сохранился ряд воспоминаний о личном составе отряда. Вот состав 2-орудийной семилетовской батареи капитана Щукина: 8 офицеров-артиллеристов, 8 офицеров других военных специальностей, 1 старший урядник, 6 кадетов Донского корпуса, доктор, адвокат, студенты, гимназисты, коммерсанты (учащиеся коммерческого училища), чиновники и несколько горожан-казаков — всего около 60 человек²³⁰.

Похожая ситуация была в отряде Ф.Д. Назарова. 3-й пулеметный наряд «максима» состоял из двух мичманов Черноморского флота, двух студентов, автора воспоминаний (В.С. Мыльникова) и учителя химии В.А. Грекова. Когда к ним присоединился «заведовавший пулеметом “Льюиса”» сотник Чернолихов, «получилась очень дружная компания из четырех

бывших реалистов со своим преподавателем и двух бывших гимназистов»²³¹.

Пешие семилетовские сотни «состояли почти исключительно из учащихся» и лишь конные сотни — из офицеров²³². Половину 2-й пешей сотни составляли китайцы, навербованные сотником Хоперским. Их опасались ставить в охранение, так как они не знали русского языка и, «даже зная пропуск, — могли пальнуть»²³³ .

В отряде Ф.Д. Назарова примерно 30 % бойцов имели опыт войны с Германией, остальную часть составляла молодежь.

Основу артиллерии «Отряда вольных донских казаков» составила партизанская артиллерия. Но, отступая из Новочеркасска, она растеряла половину состава и в Степной поход вышла уже переформированной. Батарея есаула Неживова первоначально была при конном отряде хорунжего Назарова, а орудие есаула Кузнецова (первоначально — сотника Мелихова) сначала было в отряде Мамонтова²³⁴ .

Характерной чертой отряда стало наличие в нем большого количества подростков младшего возраста — кадетов, которые тем не менее входили в состав строевых частей («ученический» отряд есаула Боброва в 48 человек в дружине генерала Базавова).

А.В. Венков

———*5i^-

Выступив в поход, партизанские командиры продолжали обучение молодежи. В частности, участники вспоминали, как на походе их обучали отходу цепью — по два человека с обоих флангов цепи...

Общий настрой молодежи был бодрый. За время похода они даже успели сочинить своего «Журавля» — «А кто с... как корова?»

Батарея Неживова и т.д.²³⁵

Но в глазах профессиональных военных (полковник Ряснян-ский) партизаны выглядели не очень воинственно: «...Юные партизаны в возрасте от 16 до 20 лет, кто с винтовкой, кто только с шашкой. Лошади не чищены, несколько из них с набитыми холками, одна даже хромая»²³⁶ .

Как уже говорилось, некоторые донские партизанские отряды ушли с Добровольческой армией. Это были части, высланные атаманом Назаровым на ростовское и таганрогское направление по требованию генерала Корнилова. Они вместе с «добровольцами» ушли из Ростова в Ольгинскую. Некоторые отряды (отряд есаула Бокова, Баклановский отряд есаула Власова, отряд войскового старшины Дударева) ушли к Корнилову уже после оставления Новочеркасска под воздействием пропаганды председателя Союза донских дворян Леонова. К «добровольцам» во взвод есаула Рыковского ушла пулеметная команда брошенного донцами бронепоезда.

Всего в Ольгинскую к «добровольцам» ушло 9 отрядов донских партизан. Конные партизаны из пеших отрядов были переданы во 2-й конный дивизион полковника Глазенапа (300 шашек), туда же направились отряд есаула Бокова и ipynna полковника Яновского. Конные партизаны чернецовского отряда и присоединившиеся к ним казаки вошли в дивизион полковника Корнилова (200 шашек). Пешие партизаны Курочкина, Лазарева, Краснянского составили Партизанский полк. Отряд «Белого дьявола» сотника Грекова частью вошел в Партизанский полк, частью — в инженерную роту. При Корнилове находился Баклановский отряд есаула Власова (54 шашки). Затем из Великокняжеской прибыла конная команда связи есаула Нефедова (22 шашки) и осталась при Корнилове.

Одним из факторов, удержи вавшихдонских партизан у «добровольцев», была неясность

будущего направления движения Добровольческой армии. Среди добровольческого командования

были очень сильны настроения в пользу совместного похода с донцами в задонские степи. Окончательно решение идти на Кубань было принято уже за Доном. Донским партизанам, сведенным в Партизанский полк под командованием генерала А.П. Богаевского, о походе на Кубань было объявлено только в станице Мечетинской 17 февраля (2 марта). «Корнилов сухо, резко как всегда изложил мотивы и императивно указал новое направление. Но взор его испытующе и с некоторым беспокойством следил за лицами донских партизан.

Пойдут ли с Дона?

Партизаны несколько смущены, некоторые опечалены. Но в душе выбор их уже сделан: идут с Корниловым»²³⁷ .

Вторым фактором было, по мнению генерала И.А. Полякова, то, что «нераспорядительность Донского командования подорвала к нему доверие, и многие партизанские отряды не пожелали влиться в донской отряд, предводительствуемый походным атаманом ген. Поповым, а присоединились к Добровольческой армии»²³⁸ .

22 февраля (7 марта) Корнилов отправил к Попову полковника Ряснянского, чтобы Ряснянский привел к «добровольцам» отряды, которые захотят отделиться от Попова, но Ряснянский привел лишь отряд в 22 шашки, который ему выделили для охраны.

Итак, донские партизаны у «добровольцев» составили пеший Партизанский полк и два конных отряда — полковника Глазенапа и полковника Корнилова численностью 474 штыка, 174 сабли, 15 пулеметов²³⁹.

Часть партизан просто разошлась по домам. Так поступили старики из низовых станиц и часть Новочеркасской дружины, Константиновская дружина вернулась в свою станицу уже из хутора Арпачин, ее командир ушел в отряд Бокова. Дело в том, что на первой остановке после Старочеркасской было передано устное распоряжение: «Мы идем на голод и холод, и почти верную смерть. Всем, кто хочет “распыляться” — явиться в штаб, где имеются бланки и печать советского пехотного полка (подпись подделывается артистически), получить документ на любую фамилию и “распылиться”²⁴⁰.

В Новочеркасских лазаретах и госпиталях было оставлено и истреблено красными 120 офицеров и 200 партизан²⁴¹.

Оставшиеся в «Отряде вольных донских казаков» были полны решимости драться, но больших боев на их долю не выпало. Во время похода не было громких («блестящих») побед, зато четко прослеживается стремление сохранить отряд.

Поход проходил, как вспоминал один из участников, «под знаком полной трезвости». Последний раз он пил в Арпачине, а «оттянулся» уже после похода на обратной дороге в богатой вином станице Цимлянской²⁴².

Характерной чертой воспоминаний участников событий и с той и с другой стороны является резкое преувеличение сил противника, иногда в несколько раз, и довольно частое именование друг друга «бандами». Объясняется это, видимо, слабой дисциплиной противоборствующих военных формирований, которые зачастую и впрямь напоминали «банды», а также неумением воевать и возникавшим отсюда страхом перед противником, а «у страха глаза велики». Контингент «Отряда вольных донских казаков», по мнению очевидцев, на 60 % состоял из юношей, которые «совсем недавно вышли из-под опеки матери»²⁴³. В воспоминаниях «Отряд вольных донских казаков» однажды был назван — «маленькой армией детей-партизан»²⁴⁴. Красногвардейские отряды вряд ли превосходили их по уровню боевой подготовки, а уставшие от войны профессионалы, казаки и солдаты (и даже большинство офицеров), пока сидели по домам, в события старались не вмешиваться.