Атаман. Кровь за кровь

Воронин Андрей Николаевич

— Да, щипают, — согласился Терпухин, потягивая густое пиво. — Это легко объяснить.

— Ну, объясни!

— Нынешние так называемые казаки в основном бывшие кадровые военные, у которых в одном кармане Блоха на аркане, а в другом... Примерно как у меня. Вот ПНИ и ищут, у кого бы это отщипнуть.

— Само собой, — вздохнул Ковалев, — чтобы мне вооружить сотню, нужны деньги, и немалые. Деньги есть у торгашей, у банков, у предприятий. Если я попытаюсь взять под свой контроль и торговлю, и финансовую сферу, то должен буду перебить всех

бандюг, которые это теперь контролируют.

— Ты что, хочешь устроить небольшую граждан­скую войну?

— Нет, я никогда не стану этого делать... Макси­мально, на что я способен, — выйти на трассу с двустволкой и вместе с гаишниками собирать дань.

— Ты прав, — согласился Терпухин, — я тоже выбрал тактику малых дел. А ты ройся в книгах и зани­майся всякой политической трескотней вокруг этих дел. Помнишь, терские казаки угрожали, что, если к январю прошлого года власти не вооружат казачест­во и не введут в Шелковской и Наурский районы Чеч­ни войска, они начнут массовые акции гражданского неповиновения?

В бар вошли Былинкин и Горулев. Былинки огля­дел помещение и громко крикнул:

— Казаки! Угостите чужого человека пивом!

— Эй ты, мальчишка, — откликнулась Сильнова, которую Ковалев приглашал танцевать, — у тебя что, чеченцы деньги отобрали?

— Пошла ты...

— Чего? Я пошла? Ты меня, Любку Сильнову, по­сылаешь? — взъярилась женщина.

— Да тебе послышалось! Отстань, не лезь, а то звездану, — пробубнил Былинкин, ища глазами, где бы можно было присесть.

— Эй, мужики! — не унималась Любка Сильно­ва. — Мы не обязаны терпеть это армейское дерьмо, между прочим.

Былинкин подошел к ней и изо всей силы шлепнул по ягодице.

— Ах ты, грязный солдафон! — завопила женщина. Несколько парней вскочили со своих мест. Былинкин принял боевую стойку, и с ним решили не связываться.

— Надо их проучить, — не вытерпел Терпухин. Он встал и подошел к Былинкину.

— Ты в порядке?

— Да, я в порядке.

— Зачем ты лезешь на рожон?

— Нет, это ты хочешь подраться!

— Кто тут хочет подраться? — из-за спины Былинкина показался лейтенант. Он смерил взглядом Терпу­хина и сказал:

— Будешь драться со мной. Продержишься три ми- путы — поставишь мне пиво...

— Эй, люди! — вдруг громогласно заявил Былин- кип. — Мы устраиваем бой! Делайте свои ставки!

В баре оживились. Кто-то крикнул:

— А драться где будете? На улице?

— Зачем на улице, вот отгородим угол канатом, как раньше, пусть дерутся, — вдруг заявил хозяин наведения. — Я ставлю на военного двести тысяч руб­ликов...

— Ну, что стоишь? — спросил Горулев Терпухи­на. — Давай натягивать канат. Или ты сдрейфил?

Ковалев подошел к приятелю и пробормотал:

— Он тебя завалит, такой лось. В нем больше двух метров...

— Я согласен, — сказал Терпухин громко, чтобы Горулев услышал.

— Будь поосторожнее, Юра, — озабоченно прогово­рил Ковалев.

Вскоре канат был натянут, и бойцы вышли

на им­провизированный ринг. Былинкин ходил по бару и со­бирал ставки, усердно рекламируя своего друга. Он называл его то чемпионом дивизии по боксу, то каратис­том с черным поясом.

— Иди сюда, чемпион, — спокойно сказал Терпу­хин, — ты сдашься в первом же раунде.

— Ну давай, казак! Только на тебя никто не ста­вит...

— Поддержим нашего человека, — вскричал Кова­лев, — сделайте ставку на земляка!

Несколько человек отважились поставить на Терпу­хина. Вертлявый хозяин принес две пары боксерских перчаток. Бойцы долго кружили по рингу.

– Давай, давай, — подбадривал Былинкин прияте­ля. — Задай гражданскому гусю перцу!

— Иди сюда, — бормотал Горулев, обращаясь к Терпухину, — ты что, трус? Если трус, убирайся от­сюда.

Терпухин сделал резкий выпад и обрушил удар правой в голову противника. Но гигант оказался бо­лее проворным. Ныряющим движением ушел от грозного удара и стремительно атаковал сам, нанеся несколько сильных и прицельных ударов. От неожи­данности Терпухин пропустил эти удары. Затем по­следовал самый мощный... Яркая вспышка света ос­лепила Терпухина, и он рухнул на пол, охватив голо­ву руками.

Глава 24. Дьявол

Малиновый звон в ушах медленно таял. Как сквозь вату, послышался голос Ковалева:

— Юра, очнись! Вставай!

Терпухин усилием воли заставил себя открыть глаза, приподнялся на локтях и медленно встал. Его кача­ло из стороны в сторону.

— Ну, как ты? — спрашивал его Ковалев. — Про­держаться сможешь?

— Смогу, — прохрипел Терпухин.

Под азартные крики присутствующих бойцы про­должили бой. Теперь Юрий вел бой по всем правилам, осторожничал и не лез напролом. Его противник, наобо­рот, вел себя вызывающе, расслабился, работал больше па публику. Терпухин все время отскакивал от наседав­шего на него Горулева, уходил от прямого столкновения, чем вызывал неодобрительный гул и свист болельщи­ков. Вот бойцы схлестнулись, дубася друг друга кула­ками по лицу. И тут Терпухин с разворота нанес мощ­ный удар ногой по бочкообразной груди противника. Го­рулев выпучил голубые с легкой поволокой глаза и, хватая ртом воздух, упал на колени.

— Подождите, — закричал хозяин бара, бывший за судью, — я должен объяснить вам правила, послушай­те меня, — он оттолкнул Терпухина от поверженного противника. — Нельзя бить ногами, ниже пояса и ко­ленями.

— Пусть бьет, как хочет, — внезапно взревел Го­рулев, поднимаясь и бросаясь на Терпухина. — Давай, трус!

— Врежь ему, Саша, врежь! — подбадривал при­ятеля Былинкин, размахивая толстой пачкой собран­ных денег.

В яростной атаке Горулев загнал Терпухина в угол и стал молотить его кулаками. Терпухин почувствовал, что искры сыплются из глаз, а в ушах стоит несмолка­емый звон. Он упал на руки.