Атавизм

_CAZADOR_

– Скотина, – вдруг произнес он, все так же, не поднимая головы.

Я смотрела на него широко распахнутыми глазами, силясь хоть что-то понять.

– Скотина, – повторил он. – Вы выпили мою жизнь. Но ты возместишь мне все! Сейчас же!

Он поднял глаза, и я ужаснулась: в них не было и тени разума, это были глаза одержимого! Некоторое время его расширенные зрачки блуждали по мне, потом он вдруг схватил меня за горло, прижимая к стене. Я замерла, не находя сил сопротивляться. Истатук указательным пальцем разомкнул мои губы и провел по стиснутым зубам. Потом он отпустил меня, и засунул палец себе в рот. Я сходила с ума от иррациональности происходящего. На

лице мага появилось болезненное наслаждение, ноздри его раздувались, и я видела, как сотрясается кольчуга над его сердцем. Просидев так несколько секунд, он вдруг потянулся ко мне, пытаясь расстегнуть пуговицы на моей груди, руки запрыгали, застежки ускользали из его пальцев. Тогда он схватился за ворот и рванул его с такой силой, что пуговки брызнули во все стороны. Я почувствовала его дыхание на своей коже, глянула через его плечо и вскрикнула, покрываясь холодным потом: за его спиной, улыбаясь, стоял Танарет.

Он был страшен: половину лица его покрывала совершенно гладкая и блестящая кожа, вместо вытекшего глаза сверкал синий драгоценный камень. Он спокойно улыбался, глядя на меня своим единственным глазом.

Истатук отпрянул и вскочил, глядя на Танарета, плечи его вздымались от тяжелого дыхания, ноги чуть согнуты в коленях, руки слегка разведены и сжаты в кулаки – он был готов ко всему. Танарет тихонько засмеялся, взглянув на него, неторопясь обошел грозную фигуру, и непринужденно плюхнулся рядом со мной. Одной рукой он обнял меня за талию, а другой нежно провел по щеке и шее вниз, едва касаясь груди кончиками пальцев.

– Видишь, малыш, как все нелепо получается! Ну ладно, я уже не сержусь…

Я обмирала, от его прикосновений, и думала, что вот-вот мое сердце не выдержит такого кошмара. Он встал, обращаясь к Истатуку.

– Не смотри на меня так, мой бывший друг! Мы еще успеем вцепиться друг другу в глотки! Я сейчас здесь не по своей воле, хотя, не скрою, мне было любопытно! Если ты еще помнишь, я числюсь Связным Совета, так вот: Совет требует твоего присутствия. Они прознали про наши небольшие разногласия, и вот, пожалуйста – вызов!

Танарет сделал движение, как будто встряхнул невидимую бумагу, и сейчас же из его руки развернулся полупрозрачный светящийся свиток, по нему побежали вереницы символов, Истатук, не отрываясь, смотрел на них. Глаза его как будто приобрели осмысленное выражение. Танарет подождал, пока он прочитает, и продолжал, ласково поглядывая на меня:

– Видишь, дорогой мой Истатук, до чего доводят эти девчонки! Нас обоих будут драить, так что мы теперь снова по одну сторону, хотя бы на некоторое время. Совету не нравится, что из-за какого-то исходника, мы воюем и портим первоклассный материал. Как выразилась уважаемая Л-Дагга: «Пора пресечь эту похотливую блажь и дикарскую распрю!».

Истатук поднял глаза и нехорошо улыбнулся. Голос его был хриплым от не прошедшего еще волнения:

– А кто это им сказал, что мы воюем из-за исходника? Ничего подобного! Мы с тобой разошлись во взглядах на жизнь и ведем законную дуэль, пользуясь только внутренними средствами! Ведь так? – Танарет согласно кивнул. – А местный материал сам по себе дерется, по какой-то неисповедимой причине, так? – Танарет снова кивнул. – А девчонка сама ко мне прибилась, я ей больше понравился, так?

Танарет улыбнулся, оглянувшись на меня, и как-бы ища во мне сочувствия их проблемам.

– Так-то оно так, Могучий Истатук, да только Совет требует ее присутствия. Ее допросят. И она все скажет.

– Она не скажет, – рявкнул Истатук, оборачиваясь ко мне. – Она жить хочет!

– Ну-ну, дорогой мой, зачем

же так грубо! Откуда столько ненависти к этим несчастным существам, которых ты так недавно защищал, не жалея сил! Сейчас мы все решим полюбовно, она очень неглупая девочка! – Танарет снова подсел ко мне, поглаживая по голове и приводя меня в полуобморочное состояние. – Посмотри, ты же ее совсем запугал! Мара, детка, ты же хочешь, чтобы сопляк Фатти остался жив, да? И чтобы полукровку оставили в покое, позволив убраться в свой Дол, так? – я судорожно кивнула. – Вот видишь, она все понимает! – сказал Танарет. – А теперь, пойдем, Совет не привык ждать!

Танарет поднялся, и сделал несколько шагов в сторону, потом остановился, критически оглядывая меня.

– Да, вот еще что, Истатук Милосердный, – сказал он с иронией.– Ты бы в приличный вид ее привел, разве ты хочешь перед нашими женщинами предстать алчным чудовищем? – он провел пальцами вверх-вниз, показывая на мою растерзанную одежду.

Истатук нагнул голову, как бык, и произнес какое-то слово. Сейчас же на мою шею со звоном упало тяжелое колье, прикрыв всю грудь до самой талии толстыми золотыми пластинами с искусно гравированным изображением многолучевой звезды. Танарет вдруг захохотал, откидывая голову назад. Отсмеявшись, он снова повернулся к Истатуку.

– О, Маг – Наместник, я рад, что ты не совсем еще деградировал: чувство юмора не покинуло тебя! Я даже немножко жалею, что мы поссорились! Это здорово: прикрыть свою слабость Знаком Хозяев, отличный ход, Совет оценит!

====== Часть 30 ======

Пройдя через портал, открытый Танаретом, мы оказались вдруг на крыше мира. Место это располагалось на высочайшей горной вершине. Вокруг нас, насколько хватало глаз, простиралась горная страна. Остроконечные пики серебрились под бархатно-черным небом, сестры – луны заливали снега своим светом, и вершины казались вырезанными из тончайшей платиновой фольги. Небесные лампады звезд горели прямо над головой, и казались такими близкими, что их хотелось потрогать. Мы стояли на арене, вылитой из блестящего черного камня. Черный круг ограничивали прозрачные колонны, в которых танцевали, переливаясь всеми оттенками синего, мельчайшие искорки живого пламени. Искры эти, источаясь из наверший колонн, высоко над головой сплетали контуры многолучевой звезды, точно такой же, как на золотых пластинах колье. Стен у этого места не было, и ничего не отделяло нас от хрустально звеневшего простора.

В другое время и при других обстоятельствах это место вознесло бы меня на вершину священного трепета, но теперь меня охватил леденящий ужас. Окружающее казалось мне воплощением абсолютной смерти. Вокруг не было ничего живого, только вечный снег и вечные звезды, глядящие словно из потустороннего мира. Мерцающие пылинки только подчеркивали отсутствие всякой жизни в этом застывшем царстве. Даже мои мучители казались подавленными величием этого места. Танарет сделал несколько шагов и застыл, словно испугавшись гулкого эха своих движений. Он заложил руки за спину и пробормотал, покачиваясь на носках:

– Терпеть не могу приходить первым…

Меж двух колонн появилось зеленоватое свечение, и Танарет оживился. Искаженное лицо осветила приветливая улыбка. Блеснула вспышка, и в проеме появилась еще одна фигура. Прекрасная женщина полулежала на белоснежном облаке, парящем над черным камнем. Я узнала ее: это была та самая Лиззиль, что так недавно составляла компанию Истатуку. Она рассеянно огляделась, и на ее лице отразилось смущение. Истатук хмыкнул за моей спиной:

– О, прекрасная, я думал, что ты продержишься немного дольше…