Атавизм
Шрифт:
Капитан приосанился:
– А третье чудо пыло, когда взяли Трон. Я думал, случится опычная резня, и сопирался отпустить своих репят на поживу, да только, когда пали ворота, ничего такого не произошло! Старый Деда сказал, что если орки станут и дальше так себя вести, то скоро Дом превратится в ужасную и жестокую Землю. Я ничего не понял, но орки вели сепя как плагородный орден: взяли дворец, подавили очаги сопротивления и начали издавать указы! Представляете, тотчас после штурма! Первый указ пыл о разрешении торговли с Верном, второй об упразднении Церкви Снисходящих. За голову тех яснителей и толкователей Воли, что участвовали в изпиении орков двадцать лет назад, давали хорошую цену и разные льготы. Так, что вы думаете:
Ястребок среагировал мгновенно. Он вскочил, опрокинув стул, и развел руки над головой. Между пальцами затрещали тоненькие нити разрядов зловещего бледно-сиреневого цвета.
– Мара, назад, за спину! Кто попытается дотронуться до нее – умрет на месте!
Таго тоже был уже на ногах. Его меч медленно рыскал из стороны в сторону. Миррир окружили нас, выставив свое оружие, но скупясь на движения. Змейка Ли умоляюще глядела то на Ястребка, то на Палящего Зноя. Капитан, казалось, нисколько не смутился. Он остался сидеть на своем месте, все так же улыбаясь.
– Если вы нападете, будьте уверены, я потоплю корабль! – Фатти пятился к выходу. – Дайте нам свободно пройти!
– Пожалуйста, пожалуйста! Как угодно! Только никто и не сопирался нападать на вас! Такой договоренности – с магами питься – не пыло! Великий Истатук мудрый Маг – Наместник, он не просит невозможного! Наше дело только найти девушку. Найти и соопщить, что мы и сделали! Кстати, ничего личного, прошу простить, рапота такая!
Он спокойно принялся за еду, остальные тоже расселись по своим местам. Фатти понял, что дальше стоять с воздетыми руками просто глупо, он схватил меня за рукав и потащил наружу, ругаясь и приговаривая:
– Доигрались, демонячьи хвосты, допрыгались! Сколько времени потеряли!
Таго угрюмо шел за нами, не убирая своего меча. Он озирался, словно опасаясь встретить Истатука прямо сейчас. Сзади послышались скорые шаги, и нас догнала Змейка Ли.
– Чего пришла? – напустился на нее Фатти. – Шуруй к своим, я освобождаю тебя от своей части долга!
– Да Змейка, оставайся, я тоже освобождаю тебя! – подал голос Таго.
Они были уверены, что она останется, и больше они никогда не увидятся. Но я чувствовала иное, заглядывая вглубь ее мозга. Сейчас она против воли молилась, чтобы я не освободила ее. Освобождение от долга означало для нее что-то неизбежное, неприятное, и даже мучительное. Причем все эти эмоции, так или иначе, связывались с маленьким тореро.
– А я нет! – сказала я.
Фатти издал удивленный возглас. Глаза Змейки просияли только мне понятным огнем.
– Ладно, – сказал Фатти, на долю секунды высовываясь на палубу и тут же прячась обратно. – Надеюсь, Мар, у тебя есть на то причины. Потом объяснишь. А сейчас подтяните свои сопли, Истатук не забава! Слышишь, полукровка, а у тебя не завалялся еще один стреломет? Жалко! Без него нам почти хана!
– Фат, перестань, наконец, кусать меня! Я к твоему яду уже нечувствителен, – спокойно сказал Иней, оглядывая палубу. – Я думаю, что и без стреломета мы сможем справиться с одним магом. У нас же есть ты!
– Ха, полукровка, бесподобно! Силен как дикий рса! Если ты справился с Танаретом, то это говорит только о том, что Танарет больше любит удары эффектные, чем удары эффективные! Истатук – это совсем другое! Это настоящий боец, он никогда не рисовался. Я вообще боюсь, как бы не словить молнию прямо из ниоткуда! Поэтому, заткнитесь все, и пошли к шлюпке!
Мы выскочили на палубу.
– О, вот и он! – Таго замер, уставившись на небо.
В усыпанном звездами небе слабо светилась
– Сволочь, пусть только снизится, я влеплю ему заряд бодрости! – прошипел Фатти.
Гондола висела в воздухе, драконы мелко трепетали крыльями, как огромные колибри – переростки.
– Чего же он медлит, неужто испугался? – проговорил Иней, покручивая меч.
Вдруг гондола ярко вспыхнула, и ослепительный луч упал на палубу, образуя яркий круг за несколько шагов до нас. Тут я неожиданно почувствовала, что должна войти в него. Я поняла, что в этом цель моей жизни. В ослепительном круге было все, что мне дорого, все, что я любила и люблю. Я сделала шаг вперед. Миррир, истошно завизжав, вцепилась в мою руку. Я пришла в несказанную ярость. Как она смеет мешать мне! Выхватив Перо, я взмахнула им, метясь в ее руку. Таго перехватил удар, сжав мое запястье. Я зарычала, и что есть силы, начала вырываться. Фат забормотал заклинания, но я, изловчившись, пнула его в живот, и он отлетел к мачте, крепко приложившись спиной. Моя рука разжалась, и Перо выпало из нее, тоненько звякнув о доски палубы. Я снова неистово дернулась и, освободившись от хватки Инея, вскочила в световой круг. Белое пламя захлестнуло мой мозг, я отключилась.
Я словно плыла в белесом тумане, то выныривая, то снова погружаясь в забытье. В редкие моменты просветления, я видела, что лежу навзничь в покачивающейся воздушной гондоле, видела склонившееся надо мной лица Истатука и молодой женщины с ослепительно белыми, унизанными бриллиантами волосами. Я слышала обрывки их разговора. Они говорили обо мне.
– Я совершенно не понимаю тебя, Заступник, – говорила женщина капризным тоном. – Какой дурной вкус! И что же ты в ней нашел? Тебя оправдывает только твоя патологическая скромность! Если бы я не была тебе должна, то никогда не стала помогать тебе в таком деле. Ты даже не проучил этих выскочек! Между прочим, гипноз не безразличен для моего организма, она же как бездонная бочка! Я потеряла пропасть энергии, посмотри, я даже постарела!
– Это мое дело, Лиззиль, – отвечал ей Истатук, вглядываясь в мое лицо. – Кроме того, ты еще и лгунья – ты сделала это играя, и ты прекрасна как небо!
Женщина улыбалась, довольная комплиментом:
– Я прекраснее неба, дорогой Истатук, потому что я не меняюсь! Но ты должен помнить, во-первых, что я всего этого не одобряю, а во-вторых, что мы с тобой сегодня вовсе не встречались! Я не хочу быть в это замешанной.
– Лиззиль, если это дело и всплывет, то виноват будет только твой прелестный розовый язычок! Ты же сама не удержишься, и проболтаешься!
На этом меня опять окутал туман беспамятства. Через какое-то время, я вновь открыла глаза и огляделась. Сейчас же на меня удушливой волной накатил ужас. Я оказалась в огромном помещении без окон и дверей, границы которого терялись в колеблющемся полумраке. Я лежала у стены на небольшом возвышении, все кругом: стена, к которой я прислонилась, подиум подо мной, пол – все было покрыто мехами. Серебристые, желтые, полосатые и пятнистые шкуры устилали все кругом. Я подняла глаза: с недостижимой высоты спускались цепи, с подвешенными на них гроздьями желтоватых шаров, внутри которых лениво колебались языки пламени. Прижавшись к стене, я зажмурилась, корчась от безмолвного крика. Откуда-то пахнуло ветерком, я открыла глаза. Неслышно ступая, из мглы появился Истатук. Мощный торс его прикрывала тончайшая серебристая кольчуга, нежно позванивающая при движении, мягкие черные штаны были заправлены в низкие узконосые сапоги, с одного плеча спускалась небрежно наброшенная пушистая мантия, черноволосую голову венчал тонкий серебряный обруч. Он подошел и присел передо мной на корточки, расслабленно свесив руки с колен. Он даже не взглянул на меня, изучая пятна на шкуре под ногами.