Атлантида: возвращение короля
Шрифт:
Его время пришло тогда, когда умерли его родители. Когда Эмброуз увидел своего отца, умирающего в руках октопиана, он потерял сознание всего лишь на несколько мгновений. Он вспомнил белый свет, агонию, а потом красный. Так много красного…
— Пожалуйста, — прошептал он, глядя в ее прекрасные серебристые глаза. — Я должен знать, чтобы защитить тебя.
Она молчала. Так невероятно тихо. Мучения терзали его душу. Он не был там, чтобы защитить ее, чтобы предотвратить то, что случилось с ней. Он обещал позаботиться о ней, пусть даже самому себе. Мари была его подопечной, причиной, по которой он
Эмброуз мог бы просто вернуться и спасти своего брата, но он хотел сделать гораздо больше — и все ради Мари. Чтобы дать ей все необходимое, чтобы приспособиться к жизни в океане.
Но он подвел ее. В худшем из возможных вариантов. Сейчас она переживала одну из самых болезненных и разрушительных перемен в своей жизни. То, что ей придется делать, обязанности, которые ей будут даны, то, как на нее будут смотреть другие.
Девушка судорожно вздохнула и покачала головой.
— Не знаю, смогу ли я.
— Мари, — тихо сказал он, притягивая ее к себе, и сердце его разрывалось. — Когда пришли октопианы… кто о них позаботился?
Деймос, стоящий прямо позади нее, и встретился с ним взглядом. Знание в них едва подготовило его к расплывчатому ответу Мари.
— Я. Мне пришлось. Я думала, они убили тебя, когда Деймос сказал, что не может почувствовать тебя… и я потеряла контроль. Я не знала, что убиваю их, — поспешила она, с каждым словом ее голос становился все выше.
— О, великая Атлантида, — он прижал ее к груди, закрыв глаза и физически ощущая ее боль. — Я не могу… я не знаю, что сказать, чтобы все исправить…
Мари сглотнула, пряча лицо у него на груди.
— Я не хочу быть для тебя чудовищем, Эмброуз, — ее голос был так тих, что он едва расслышал ее.
— Ты никогда не станешь для меня чудовищем, Мари. Никогда. У тебя все те же красивые глаза, те же красивые волосы, улыбка, смех. Не думаю, что хвост изменил твою личность. Разве ты не согласна? — слегка поддразнил он, приподнимая пальцем ее подбородок.
То, что он увидел, разбило ему сердце. Слезы текли из ее глаз, лицо было ярко-розовым, а во взгляде не было ни капли надежды.
— Я хочу вернуть свой прелестный хвостик, — прошептала она с разбитым сердцем.
Эмброуз провел рукой по лицу.
— Я не знаю, что могло бы…
По-видимому, это было не то, что нужно было сказать. Она взглянула на его лицо, потом на свой хвост и разрыдалась. Громко и ужасно, рыдая так сильно, что несчастная едва могла дышать.
— Я хочу его вернуть. Я как уродливая сводная сестра океана, Эмброуз. Посмотри на меня — он черный! Знаешь, что говорят о черном? — она икнула, схватив его за плечи и встряхнув. — Как только ты становишься черным, ты никогда не возвращаешься. Что, если я никогда не вернусь?? А что, если я не смогу вернуть свой золотой хвост? Или что, если этот хвост черный, потому что он злокачественный? Я превращаюсь в зло? Что, если я начну гнить?
Мари замерла, а потом встряхнула его сильнее. Эмброуз готов был поклясться, что в голове у него все перемешалось.
— Я слишком молода, чтобы болеть раком! — взорвалась она, оттолкнув его. — Я превратилась в русалку всего три дня назад! У меня есть ублюдочный бывший жених, которого нужно убить, и семья, с которой нужно попрощаться,
Тот посмотрел на Деймоса в поисках поддержки, который отошел от нее на несколько шагов с настороженным взглядом. Он смотрел на Эмброуза все тем же растерянным взглядом. Ну, тут помощи ждать не придется.
— Я не могу, — твердо сказала она. — Если это сделаю я, то сделает и он! — она ткнула пальцем в Деймоса, который смотрел на нее широко раскрытыми глазами, качая головой.
— Мари, — медленно произнес он, поднимая руки, как бы отгоняя ее. — Не думаю, что это так работает.
— Нет! — воскликнула она, хлопая себя ладонями по ушам. — Я отказываюсь верить, что у меня рак! У меня так много дел, как например… — она замолчала, задыхаясь. Затем ее глаза сузились от острой ярости.
— Ах ты, ублюдок, — прошипела она, ударив его в грудь. Эмброуз отпрянул, почувствовав боль.
— Что я такого сделал? — он тут же поклялся, что никогда больше не станет смертным. Их эмоции были вне всякого понимания, и он не знал, сколько еще сможет выдержать. Эмброуз понимал, что это не ее вина, но все же… Пытаться уловить нить разговора с ней было все равно, что пытаться оторвать себе руку — мучительно и невозможно.
— Ты прогнал меня! — взвизгнула она, толкая его прямо в грудь. — Ты думаешь, я не могу позаботиться о себе, Эмброуз? Хочешь посмотреть, как хорошо моя нога может позаботиться о твоей рыбьей заднице? Потому что я знаю! Я не могу поверить, что ты отослал меня, как какую-то девицу, попавшую в беду! За кого ты меня принимаешь?
— Ты из-за этого разозлилась?
Ее глаза вспыхнули черным, а затем она опять толкнула его в грудь. Было ли неправильно, что он боялся ее, когда ее глаза застилала чернота? Он снова посмотрел на Деймоса, но тот лишь пожал плечами и попятился еще дальше.
Прекрасно.
— Нет. Я из тех женщин, которые не любят оставаться в неведении! Рэй держал меня в неведении, а теперь ты? Это больше не прокатит, Эмброуз, — ее глаза вспыхнули огнем, а голос прозвучал как удар хлыста. Он поморщился.
— Мне ужасно жаль, — сказал он подавленно.
Она смотрела на него, тяжело дыша, с красным от ярости лицом, бурно размахивая хвостом. Затем, точно так же, она сдулась и бросилась ему на грудь.
— В следующий раз, когда случится что-то подобное, ты не отошлешь меня. Ладно? Что, если я снова сойду с ума и у меня вырастут две головы вместо двух хвостов? — испуганно прошептала она, глядя на него большими глазами.
Он медленно обвил руками ее спину, чувствуя себя так, словно октопиан только что ударил его по голове. Что, черт возьми, было не так с этой женщиной, что она могла быть разъяренной в одну секунду, а затем сладкой и приятной в следующую? Эмброуз вздохнул. «Еще одна вещь, которую я люблю в ней», — подумал он, крепче прижимая ее к себе.