Атлантида. Часть 2: Радуга
Шрифт:
Завидев их, я крикнул, чтобы шли прочь от моего дома.
– Передайте Солнцу и остальным предводителям, что Яшма у меня. Я созываю совет завтра в полдень. Сообщите об этом всем! А сейчас уходите.
– Зачем ты прячешь ее? Разве она не должна быть в лазарете?
– ехидно спросил один голубой.
– Ты прячешь преступницу! Это неслыханно!
– вторил оранжевый.
– С вопросами подойдешь к своему предводителю после завтрашнего совета!
– отрезал я.
– А теперь убирайтесь от моего дома! Вы
Люди недовольно переглянулись, но все же ушли.
Я вздохнул с облегчением.
Не хотелось бы подвергать Яшму лишней опасности, пока она не поправится. Я приготовил для нас рыбу, затем обработал раны Яшмы. Все это время она молчала, а потом легла спать. Я тоже лег в гамак, но уснуть не мог.
Со мной творилось что-то ужасное! Словно заведенный, я шагал по комнате, затем принялся кружить вокруг Яшмы, сетуя на тяжелые раны и на то, как мало у меня ткани на перевязки... Мне хотелось бы обернуть ее лучшими перинами с остова, дать лучшие лекарства и кормить бульоном из молоденьких цыплят, а не держать здесь, в опасности, на тощей грязной койке.
Она поежилась во сне, попробовала укутаться водорослевым плащом, но разве он мог дать ей хоть какое-то тепло?
Я не выдержал и лег рядом, обняв как можно аккуратнее израненную фигуру, зарывшись носом в мягкие волосы. В тот момент не было ничего естественнее, чем это.
Утром я почувствовал себя неловко под ее изумленным взглядом, но Яшма ничего не сказала. Мы поели, а затем я отправился на совет, строго велев Лашуне никого не пускать.
На совете все шло предсказуемо. Я выдвинул обвинение против жриц Солнца, которые пытались отравить свою больную. Солнце все отрицал. Тогда я стал настаивать на суде, но человеческом, а не божественном.
Я описал перед предводителями все достоинства Яшмы и убедил большинство, что она незаменима, как член нашего нового общества. Определенно, у нее были мотивы, по которым она вернулась на Огузок, зарезав двадцать черных.
Василий поддержал меня, Луна тоже решил, что в суде ничего плохого нет. Погодник все еще не оправился после сражения, и не смог голосовать. Карпуша горячо поддерживал Солнце, а Буревестник упрямо шел наперекор жрецу, и в итоге по числу голосов все вышло в мою пользу. Было решено судить Яшму сразу после того, как она поправится.
После совета я кинулся домой, чтобы сообщить ей новости, но в хижине меня встретила не только Яшма.
Вадик, Шляпа и Борода были там.
Я рассказал им новость, и они одобрили мои действия.
– Яшме повезло, что ты член совета. Иначе не было бы ни шанса, - вздохнул Шляпа.
– Я сделаю все, что в моих силах, - уверенно сказал я.
– Однако, среди оранжевых у тебя невеста, - заметил Вадик как бы между прочим.
– Это, наверное, осложняет тебе дело.
Я заметил, как при этих словах поморщилась Яшма.
Что
– Я пойду к желтым, - заявила Яшма, смотря на меня с нескрываемой злобой.
– У них мне будет легче. Обо мне будут заботиться. Ты вчера много мне рассказал, но умолчал, что ты, оказывается, занятой судья, да еще почти женатый... Нехорошо будет, если Нора захочет провести с тобой время, а кровать занята.
– Но в моем доме тебе безопаснее всего!
– заметил я, не понимая, как так вышло, что мое единственное свидание с Норой вдруг стало препятствием.
– Я пойду к ним, - уверенно повторила Яшма.
Возразить мне больше было нечего, я лишь удивленно проводил их глазами. Лашуня утопала вслед за хозяйкой, лишь раз оглянувшись на меня.
Не успел я опомниться, ко мне зашел зеленый и сказал, что Карпуше нужна моя помощь.
– Желтые привезли целую телегу миналии! У них в пруду появилась. Трое моих еще в лазарете, нужны руки, - сказал предводитель зеленых.
– Ты ведь не занят?
Весь день я греб миналию, а к вечеру кинулся к желтым, чтобы проведать Яшму.
Она обосновалась в доме Вадика, и когда я пришел, они все вчетвером собрались пить настойку за ужином. Я с радостью присоединился к их компании, и все было почти совсем, как раньше. Только вот между мной и Яшмой стояло какое-то напряжение. Она мало говорила со мной и избегала смотреть мне в глаза. Видимо, всему причиной был несносный языка Вадика... И зачем он только сказал ей про Нору?
Остаток вечера я наблюдал за тихим и спокойным химиком. Никогда я не думал о том, сколько ему лет. Всегда казалось, что он достаточно стар, и его забота о Яшме не выглядела иначе, как отеческой. Однако, вчера Яшма и меня назвала старым.
Вечером я ушел к себе, с радостью отметив, что Шляпа и Борода уснули и не оставили больную наедине с Вадиком.
Потянулись обычные рабочие дни, как будто и не было никакого сражения. Работа требовала своего, людям некогда было переживать случившееся.
Все это время я работал у зеленых. Миналии здорово прибавилось.
– Как там эта Яшма?
– спросил Карпуша, вываливая на грядку полное ведро свежей миналии. Несколькими взмахами внушительных граблей он превратил склизкую траву в равномерный слой каши.
С завистью поглядев на то, с какой силой и навыком Карпуша справляется с работой, я взялся за грядку перед собой, в полной мере осознавая свою никчемность.
– Вчера она смогла взять в руку ложку, но... А почему ты спрашиваешь?
– Я слышал, на нее не действуют яды, а нам сейчас нужны сильные руки. Миналии вокруг стало столько, что ее не успевают собрать из воды! Она в прудах с ламинарией, с фукусом... Да везде! Сам понимаешь, есть ее нельзя, а если она перезреет и останется в воде, если попадет кому-то в еду...