Атомная бомба
Шрифт:
Пройдет совсем немного времени, и Лабораторию «Б» в срочном порядке переводят на юг Челябинской области. Вывозили оборудование и аппаратуру столь стремительно, что ученые недоумевали: что же такое экстренное приключилось?!
Лишь много позже стало известно, что здесь на «площадке № 21» начал рождаться второй Ядерный центр страны — дублер Арзамаса-16.
«Приравнять уран к золоту…»
На этот раз Л.П. Берия просит Председателя Совета Министров СССР И.В. Сталина изменить порядок учета,
«Постановлением Совнаркома СССР от 23 сентября 1944 г. № 1279-378 сс был установлен порядок учета, хранения и отпуска урана и его солей.
В соответствии с этим решением все запасы солей урана, в том числе и текущая выработка, зачислялись в государственный фонд и выдавались только по решению Правительства.
В настоящее время в связи с организацией Первого главного управления, расширением добычи солей урана и пуском завода по получению металлического урана возникла необходимость изменения существующего порядка учета и хранения урана и одновременно более тщательного контроля за его учетом и распределением…»
Это письмо Сталину свидетельствовало о том, что атомный поезд потихоньку тронулся в путь. По мнению Берии, уран уже не столь же дефицитен, что и золото. А ведь совсем недавно его было столь мало, что приходилось собирать его по крохам. Теперь же счет шел на тонны — именно столько нужно было Курчатову для первого экспериментального котла.
8 октября И.В. Сталин подписывает Постановление СМ СССР По нему все запасы А-9 (т. е. урана) передаются Первому главному управлению. Однако контроль за А-9 и его солями по-прежнему остается за Министерством финансов, где в Управлении драгоценных металлов штат увеличивается на 12 человек. А Министерству внутренних дел приказано создать специальные подразделения для охраны А-9 как на складах, так и во время перевозок.
Нет, Сталин не согласился, что уран теперь дешевле золото — его следовало учитывать и охранять столь же тщательно и строго…
Можно ли расстаться со «Средней Машей»?
Однажды академик Е.П. Аврорин рассказал о том, как он попал в Арзамас-16. Он был молодым, многообещающем теоретиком, который работал в группе академика И.Е. Тамма. Все у него складывалось хорошо, а потому, когда ему предложили поехать поработать на «Объект» он попытался отказаться. Но мудрый Игорь Евгеньевич Тамм сказал ему: «Молодой человек, со «Средней Машей» не спорят, ей просто подчиняются…»
Аврорин оказался в Арзамасе-16.
Туда регулярно приезжал академик Тамм. Он встретил там своего ученика, поинтересовался — как ему работается? Аврорин сказал, что очень доволен. «Вот видите, — улыбнулся Тамм, — я был прав: «Машеньку» нужно слушаться.»
Я много раз слышал о том, что все заявки Средмаша удовлетворялись полностью. Более того, ни одно министерство, ни одно из предприятий любой отрасли не имели права отказать атомному министерству, так как за ним всегда маячила
И только после того, как были созданы боевые образцы термоядерного оружия, когда они были поставлены на межконтинентальные ракеты, когда принципиальные проблемы в этой области физики остались позади, только тогда ученые и крупные организаторы промышленности смогли уйти из «Средней Маши». Да и то единицы — только такие крупные ученые, как Зельдович, Сахаров, Щелкин, Феоктистов. По тем или иным причинам их нельзя было удержать в атомном ведомстве.
Но это было уже при Хрущеве, через много лет после того, как прах расстрелянного Берии был развеян по ветру, а Сталин вынесен из Мавзолея.
Одна история «Атомного проекта» все-таки хранит факт уникального для этого ведомства события.
В первых числах января 1948 года Л. Берия пишет И. Сталину:
«Постановлением Совета Министров СССР 29 ноября 1947 г. первым заместителем директора комбината № 817 Первого главного управления при Совете Министров СССР был назначен т. Садовский С.В., ранее работавший директором Сталиногорского азотно-тукового комбината.
Тов. Садовский после ознакомления на месте заявил, что он не сможет справиться с порученным ему делом в связи со сложностью и новизной производства.
Тт. Первухин и директор комбината № 817 Музруков просят освободить т. Садовского от работы на комбинате № 817, разрешив использовать его на прежней работе…
Прошу Вашего решения».
Сталин поставил свою подпись, и С.В. Садовский уже через несколько дней навсегда покинул Челябинск— 40. И никогда уже в своей жизни он не упоминал, что побывал на строительстве Плутониевого комбината.
О других «отказниках» документы и материалы «Атомного проекта СССР» не упоминают…
Черный день академика Капицы
Капица был врагом № 1 для Берии. Он демонстрировал свою независимость, и это больше всего бесило всесильного министра. Бесспорно, его люди мгновенно нашли бы для Капицы сотни поводов для ареста, но «Хозяин» не разрешал трогать ученого, хотя и ему тот доставлял не только радость. Но голос Капицы был одним из немногих, которые умели говорить правду, а для вождя «всех времен и всех народов» надо было знать мнение и той части интеллигенции, к которой принадлежал ученый. Возможно, определенная независимость Капицы даже импонировала Сталину. Но допускать ее можно было только до тех пределов, пока она не мешала делу.
Через год после начала работ над атомной бомбой Сталин уже понимал, что Капица не может быть ключевой фигурой в этом проекте. Есть Курчатов, есть Харитон, есть другие. Да и сам Петр Леонидович осознал: атомная бомба — это прежде всего организация, а наука пока на задворках. Конечно, Капица ничего не знал о работе советской разведки, он не входил в число «посвященных», но чувствовал, что игра идет по крупному, а потому пешкой в ней он не хотел, да и не мог по складу своего характера быть.