Атомная крепость (илл. Ю Пучинский)

Цацулин Иван Константинович

– Шерсти клок… – неуверенно пробормотал Прокудин, пряча полученные от хозяина документы в карман.

– Вот именно, – подтвердил Рушников. – Ну, до свидания, и ни пуха вам, ни пера.

– Идите к черту! – почти крикнул Прокудин и с неосторожной поспешностью направился к выходу. – За документы эти спасибо.

– Ладно, сочтемся, – «пенсионер» возился с замком: на ночь дача основательно запиралась, хозяин боялся воров.

Прокудин со всех ног бросился к станции – он хотел поспеть на ближайшую электричку, однако не прошел и десятка шагов, как в свете затаившейся в густой зелени электрической лампочки заметил почти бегущего навстречу человека: блеснули рыжая борода, очки в золотой

оправе. Прокудин отскочил в сторону и затих, сомнений не было – мимо него быстро прошел инженер Егоров, тот самый, с которым он недавно столкнулся у Рахитова. Что ему нужно здесь, в Кратове? Прокудин осторожно двинулся за ним. Идти пришлось недалеко, Егоров остановился у калитки дачи Рушникова и позвонил. Хозяин появился мгновенно, – по-видимому, он еле успел управиться с замками и был где-то совсем рядом. Они разговаривали тут же, у калитки, вполголоса, но каждое их слово отчетливо было слышно Прокудину, притаившемуся за соседним кустом акации.

– Вы? – в голосе Рушникова послышалось беспокойство. – Что случилось?

– Видели Прокудина?

– Да, видел.

– Когда?

– Недавно. Я говорил с ним. Прокудин согласен.

– Вручили ему рекомендации?

– Да. Он не хотел брать похвальный лист от Рахитова, но я уговорил.

– Что вы сказали Прокудину в связи с этим документом? – с неожиданной яростью спросил Егоров.

– Встретились вчера у Желтовского… – начал Рушников.

Егоров бешено выругался.

– Все пропало! – задыхаясь, произнес он.

– Почему? – недоверчиво осведомился Рушников.

– Потому что он провел вас как мальчишку! Прокудин был у Рахитова, видел, в каком тот беспомощном состоянии, и знает, что Рахитов вчера не мог встретиться о вами у Желтовского. И все-таки он сделал вид, что поверил вам. Прокудин перехитрил вас, – очевидно, его подослали чекисты. Вы провалились, Джим…

– Его надо уничтожить, сегодня же, – деловито сказал «пенсионер». – Он ушел от меня четверть часа назад, не больше, и теперь шатается где-нибудь на станции, ждет электричку. Идемте скорее.

Они прошмыгнули мимо куста акации, за которым стоял Василий Михайлович. Прокудин прислушался к замирающему вдали топоту – они не шли, а бежали.

На станции Годдарт и его агент Прокудина не обнаружили.

– Вам не следует возвращаться домой, – сказал Годдарт. – Каждую минуту вас могут арестовать.

– Знаю, – угрюмо согласился Рушников. – Я этого давно ждал, рано или поздно такое могло случиться, всего не предусмотришь. Уйду через час, думаю – успею. Где меня искать, вы знаете.

Они расстались. Инвалида Великой Отечественной войны Семена Рушникова больше не существовало. С этой минуты он навсегда ушел из семьи, которая довольно долго служила ему прикрытием. Этой же ночью он перебрался туда, где его знали совсем под другой фамилией, – на дачу, в которой тайком обитал его подручный Симка Андрюхин.

А наутро не вышел на работу в редакцию журнала «Космос» инженер Егоров: Годдарт понял, что провал Джима – одновременно и его собственный: ведь Прокудин видел его у Рахитова. Жаль, что не довелось загодя отделаться от этого типа, но, как сказал Джим: «всего не предусмотришь», убийство Рахитова могло навести на его, Годдарта, след работников милиции, прокуратуры, а этого он допустить не мог. Но теперь необходимо выйти из игры, и немедленно, сейчас надо было думать не об операции «Шедоу» и долларах за ее успешное проведение, а о том, как спасти собственную шкуру. В ту же ночь Годдарт исчез.

В коридоре скорого поезда, следовавшего на юг, толпились пассажиры. К окну приник солидной внешности, гладко выбритый гражданин, он громко восхищался пейзажем.

– В Москве за делами даже на рыбалку выбраться некогда, –

сокрушался бритый. Это был Годдарт.

Соседи, два молодых парня, согласно поддакивали. Неожиданно Годдарт почувствовал, как его крепко схватили за руки, дверь в купе позади него на мгновенье открылась и сейчас же снова захлопнулась – уже за ним. Не выпуская его рук, Годдарта силой усадили на диван. В купе находился еще один человек, показавшийся разведчику знакомым. Годдарт вспомнил: он видел этого рослого мужчину на платформе в Кратово в тот вечер, после ухода «пенсионера Рушникова». Это был майор Русаков.

– Поспешили избавиться от бороды и очков, зря старались, – сказал Русаков. – Такая роскошная была борода!

Годдарта тщательно обыскали.

– Придется вам возвратиться в Москву, – заметил майор.

Годдарт растерянно молчал.

Глава шестая

В ходе борьбы против операции «Шедоу» Грину нанесена серия ударов: скандальный провал Шварца, неудача с попыткой использовать Прокудина, разоблачены Рахитов и Рушников, схвачен человек, выдававший себя за инженера Егорова… Арестовывать Рахитова сочли нецелесообразным – он сам себя приговорил, так сказать, к высшей мере наказания, – врачи предупредили, что если есть необходимость с ним разговаривать, то следует поспешить: ему грозит полный паралич.

Полковник Соколов ни на минуту не забывал о пробравшемся на нашу землю лазутчике, застрелившем своего проводника. Изучение донесений Торопова и Пчелина на Пореченска и сообщений Ванды о ее беседах с отцом наводили на мысль, что этот человек и бывший гитлеровский каратель Палач, прошедший маршрутом «Дрисса», – одно и то же лицо. Кто же на самом деле этот субъект? Где искать его? Под какой маской он прячется? Провал Лже-Егорова внес ясность и в этот вопрос: даты появления «Егорова» у Рахитова и проникновения на советскую территорию человека у Пореченска совпадали. Полковник Соколов основательно побеседовал с Рахитовым, тот уже ни в чем не запирался. О личности «Егорова» он многого поведать не мог, знал только, что тот из разведки Харвуда, но зато роль Ирэн Грант в операции «Шедоу» прояснил. Вот, оказывается, какими делами занимается у нас эта особа!

Молодая женщина любила утренние прогулки в автомобиле. Особенно по шоссе в сторону Загорска. Не успевало солнце сколько-нибудь приметно подняться над горизонтом, как серый «Москвич» вырывался за пределы столицы и, набирая скорость, скрывался вдали, среди полей и рощ Подмосковья. У седого валуна, справа от дороги или чуть дальше, у развесистого дуба, что-то происходило с мотором. Грант останавливала машину, поднимала капот, что-то проверяла, лазила в багажник, ходила вокруг, присаживалась на придорожный камень, как бы отдыхая от неприятной возни с автомобилем, и вскоре ее «Москвич» продолжал путь. А через некоторое время можно было заметить машину возвращающейся обратно. Хозяйка с безмятежным видом, несколько рассеянно, смотрела вперед, руки ее уверенно лежали на руле.

Она и не подозревала, что с некоторого времени ее утренние поездки привлекли к себе чье-то внимание, что за каждым ее движением внимательно следят, особенно при «случайных» остановках неизменно у одних и тех же мест.

Настала минута, когда на стол полковника Соколова легла фотокопия шифровки, оставленной Ирэн Грант в металлической коробочке под древним валуном, – в своем послании она сообщала о том, что выполнение предыдущего приказа привело к неожиданным и тревожным результатам: Серого разбил паралич, а Годдарт куда-то исчез. Куда он мог деваться, испугался и спрятался или попал в руки чекистов? А что, если он провалился, если Серый выдал его? Грант запрашивала дальнейших инструкций.