Атомная крепость
Шрифт:
Можайцев понимал: Шольц был абсолютно уверен в обратном – отдав Функу свои знания в решительный момент, он, Можайцев, перестанет быть нужным ему и будет ликвидирован.
– Какое напряжение тока? – спросил Можайцев. – Мне потребуется очень высокое напряжение.
– Да, да, понимаю… – засуетился Шольц.
Можайцев не расставался со своим аппаратом, не подпуская к нему Шольца, Курц на это «чудачество» рассерженного инженера смотрел сквозь пальцы, в конце концов у того были основания не доверять своему бывшему помощнику. Крюгер убедил его в том, что странный аппарат Можайцева, с кнопками
Истекал срок, названный Можайцевым Курцу… Поздно вечером в окно-щель ударил сильный свет. Можайцев посмотрел вниз, там на летном поле аэродрома вспыхнули сигнальные огни, прожектора… Он взглянул вверх – гигантской маскировочной сети не было.
Функ все-таки прилетел! Можайцев хорошо рассмотрел его даже отсюда, с значительной высоты. На аэродроме, рядом с самолетом, Функ казался совсем крошечным. Успокоенный Можайцев прилег, но отдохнуть не пришлось, через несколько минут за ним пришли, звал к себе Карл Функ.
Он впервые очутился в апартаментах хозяина «волчьего логова». Можайцев вошел в просторный кабинет – Функ сидел за столом, напряженный, строгий, чем-то озлобленный. Курц и Крюгер стояли навытяжку перед ним.
Не здороваясь, Функ хрипло произнес, обращаясь к Можайцеву:
– Мне нужна ваша помощь… Вы поставили условием мой приезд сюда – я здесь. Чего вы от меня хотите?
– Обязательства предоставить мне свободу после того, как я окажу вам помощь. Следует определить, в чем конкретно эта моя помощь вам будет выражена и в течение какого именно срока мое пребывание в вольфшанце необходимо. – Можайцев произнес это спокойным тоном, подошел к столу, сел.
– Только и всего? – изумился Функ, начиная раздражаться. – Об этом вы могли бы условиться с Курцем, он имеет от меня полномочия.
– Курц не решит без вас, – возразил Можайцев. Казалось, Функ силился что-то вспомнить.
– Да, да… – забормотал он. – Гюнтер Курц рассказывал мне – вы поклялись уничтожить меня, – он с подозрением и откровенной злобой вперил глаза в сидящего, против него русского инженера; тот кивнул головой. Функ сказал: – Но условия здесь ставлю я. И перестаньте прикидываться идиотом, вы же понимаете: не захотите работать, вас ликвидируют… Так что все зависит от вас.
– В таком случае нам не о чем разговаривать. – Можайцев поднялся на ноги, но Функ сухо приказал:
– Садитесь. Сейчас вы поймете свое положение… Вы требуете предоставить вам свободу, это совершенно невозможно… – Он посмотрел на часы и повернулся к Курцу: – Включите.
Курц приблизился к радиоприемнику и повернул рычаг настройки. Оборвалась тирольская песенка, захлебнулся какой-то джаз, забормотали дикторы на разных языках, Курц продолжал искать. В кабинет ворвалась английская речь, передавали последние известия. Можайцев в недоумении ждал, что будет дальше, он, кажется, задумался о чем-то своем и вдруг очнулся: произнесли его имя… Диктор сообщал о том, что в глуши Пиренеев обнаружили труп человека, сорвавшегося со скалы и разбившегося насмерть. По документам удалось установить личность погибшего – это русский эмигрант Можайцев. Говорят, он был талантливым инженером и одно время работал у Уильяма Прайса. Диктор говорил уже о чем-то другом,
– Для всего мира вас нет в живых, герр Можайцев, вы в моих руках, и я не собираюсь с вами либеральничать, – он поднялся. – Если вы посмеете отказаться работать, вас подвергнут… специальному обращению.
Можайцев величайшим усилием воли сдерживал душивший его гнев… Нет, нет, распускаться нельзя, одно неосторожное слово – и все пропало! Он встал, сказал растерянно:
– Прошу оставить мне жизнь.
– Приступайте к работе, – зло бросил Функ. – Утром я возвращусь в Германию, Курцу приказано систематически докладывать мне о вашем поведении. В случае… Саботаж – ваш смертный приговор, герр Можайцев.
– Хорошо, буду работать, – сказал Можайцев, пожимая плечами. – Но когда я требовал, чтобы вы прибыли сюда, я имел в виду не только надежду получить свободу, мне хотелось в вашем присутствии произвести один очень важный эксперимент. Успех эксперимента решает судьбу моих установок, возможность использовать их в любое время по вашему указанию.
– И вы хотите?…
– Прошу вас задержаться в вольфшанце хотя бы на день, не пожалеете.
– Хорошо, – подумав, согласился Функ, – буду смотреть ваш опыт с установками.
Когда Можайцев вышел, он обернулся к Курцу:
– Мне что-то не нравится тон, каким разговаривал этот русский. Не спускайте с него глаз.
За один день Можайцев не управился. Прошли еще одни сутки, в течение которых он не покидал помещения бункера с пультом управления. Потом позвонил и пригласил Функа прибыть на эксперимент. Тот пришел в сопровождении Курца. У входа их встретил Генрих Шольц.
– Можайцев что-то задумал, – предупредил дрожащим от волнения голосом. – Он закрылся в помещении, где находятся генераторы тока высокого напряжения и пульт управления, пристроил зачем-то к нашим приборам свой аппарат…
Функ двинулся было вперед, но Шольц схватил его за рукав.
– Ни шагу, – крикнул он в отчаянии. – Можайцев колдовал тут всю ночь и теперь спрятался от нас за электрический барьер.
– Где он сам? Я хочу говорить с ним, – ничего еще не понимая, рассердился Функ. – Хочу видеть его.
– Вы увидите его, сейчас я устрою это, – заторопился Шольц. Он бросился к стене и с усилием оттянул в сторону броневую заслонку, за которой оказалось пуленепробиваемое стекло. – Смотрите, вон Можайцев.
Помещение бункера было залито электрическим светом, детали механизмов сверкали металлом. Можайцев стоял, прислонившись к столу, с укрепленным на нем его аппаратом и смотрел в упор на Функа. Улыбался.
– Послушайте, Функ, – он поднес к губам микрофон, – вас, безусловно, интересует, что я собираюсь делать, не так ли?
– Да, да, конечно, ваш эксперимент…
– Вздор, – Можайцев нахмурился. – Вам известно, какую клятву я дал в Норвегии? Курц ведь говорил вам – я уничтожу ваше вольфшанце вместе с моими установками. Вот сейчас я это сделаю, – он повернулся к столу и стал что-то делать. – Я подвергну вас и ваших людей «специальной обработке», Функ. – Он неожиданно рассмеялся. Функ в ужасе отшатнулся, к стеклу приник Гюнтер Курц, схватился за телефон.