Атомный поезд. Том 1

Корецкий Данил Аркадьевич

– Не знаю… Это особо режимные объекты… Специальная охрана, особый порядок перевозки… Решение должно приниматься на уровне министра. Не знаю… Можно, конечно, запросить, но…

– Пока не надо. Сейчас давайте поищем керамические вазы. А если их найдем, тогда обязательно потребуется ядерная боеголовка!

* * *

По изученным инструкциям и техническим описаниям Александр Кудасов достаточно подробно представлял конструкцию БЖРК.

Локомотив с дизелями повышенной мощности – вдвое против обычных. Обшивка бронированная, толщиной три миллиметра. Кабина и наиболее уязвимые места защищены броней в шесть и восемь миллиметров. Стекла пуленепробиваемые. Впереди – автоматически раскрывающаяся стальная сетка, предназначенная

для перехвата гранат. Экипаж спецтепловоза подбирается из списанных по медицинским параметрам военных летчиков-истребителей. Искривление носовой перегородки или травма барабанной перепонки закрывают дорогу в небо, но ничуть не препятствуют работе на земле.

Первый вагон – для охраны. Взвод специально отобранных головорезов из морской пехоты, ВДВ, спецподразделений ГРУ. Тридцать пять человек. Каждый в бою стоит пятерых обычных солдат. Кроме обычного автоматического оружия у них на вооружении неуправляемые ракеты, тяжелые пулеметы, снайперские винтовки и огнеметы.

Плюс к этому – звено «черных автоматчиков». Черные они не по цвету кожи и не по стереотипному наименованию выходцев с Кавказа, просто у них черные автоматы. Правда, белых автоматов практически не бывает, но обычные АК и АКМ могут иметь ложа из светлой древесины или коричневые магазины из пластмассы, а неизвестные широкой общественности АК-СГ как будто окунули в черную краску: от мушки до основания приклада они отливают глубоким черным цветом безлунной и беззвездной ночи. Но их главное отличие не в этом, а в усиленной конструкции, другом калибре и измененной форме патронника. Но и это не причина уникальности АК-СГ, а следствие, потому что вся фишка в том, что они стреляют девятимиллиметровыми пулями, снаряженными гафниевыми зарядами. Не так давно было установлено, что этот тяжелый элемент высвобождает в 60–70 раз больше энергии, затрачиваемой на инициирование взрыва. Два грамма гафния эквивалентны ста килограммам тротила! [9] В пуле его гораздо меньше: буквально крупинка, но при попадании в цель такая пуля производит эффект разорвавшегося артиллерийского фугаса калибра 200 миллиметров! Это уникальный и крайне дорогой боезапас, не вышедший из стадии опытных испытаний, поэтому на каждый «ствол» приходится всего по шестьдесят спецпатронов. От человека, использующего гафниевые пули, требуются особые психофизиологические качества и, в частности, чрезвычайно устойчивая психика, поэтому «черные автоматчики» проходят особый отбор: из восьми кандидатов его выдерживает один. Держатся они уединенно и в контакты с другими военнослужащими практически не вступают, даже живут в служебной зоне.

9

См. «Комсомольская правда». 2004. 6 августа. С. 5.

Вагон охраны имеет замаскированные бойницы для ведения огня, кроме того, сюда выведены приемники многочисленных телекамер, контролирующих пространство слева и справа, на крыше и под вагонами. Дежурная смена постоянно сидит за мониторами и может заметить севшую на антенну птичку или забравшуюся на колесную ось крысу. И не только заметить, но и мгновенно уничтожить нарушителя. Для этого на крышах и под днищем вагонов имеются крутящиеся колпаки со скрытыми внутри короткоствольными автоматами. Внешне они напоминают обычные вентиляционные вытяжки.

Второй вагон – это столовая и медпункт. Здесь постоянно дежурит военврач широкого профиля: травматолог, хирург, психолог. Столь широкий спектр специализаций на гражданке неизвестен, да и здесь, в основном, находят применение только первая и третья специальности. Помещение столовой может при необходимости быстро превращаться в операционную. Как минимум один такой случай в практике БЖРК имел место.

Третий вагон – штабной. Здесь располагается руководство поезда, радиостанции, купе особиста. Начальник поезда является старшим командиром до тех пор, пока не поступил боевой

приказ. С этого мгновения командование переходит к начальнику смены запуска, а начальник поезда оказывает ему всевозможное содействие в организационно-техническом обеспечении успешного пуска.

Четвертый вагон предназначен для смены запуска. Здесь находится стандартный пульт запуска и круглосуточно дежурят операторы-ракетчики, оттачивающие свое мастерство в постоянном разрешении учебно-боевых ситуаций, поступающих на мониторы компьютеров. Кроме того, через особую связь они могут глазами разведывательных спутников наблюдать состояние дел на потенциально опасных базах противника. В случае объявления боевой тревоги именно смена запуска направит на противника ядерную ракету.

Пятый вагон – боевой. Именно здесь в специальном контейнере спит до поры до времени «Молния», гиперзвуковая ракета нового поколения, с шестнадцатью разделяющимися боеголовками, способная уничтожить половину континента, а может, и целый континент, потому что экспериментов до настоящего времени, слава Богу, никто не производил.

Шестой вагон – технический. Здесь имеется запас шпал, ремонтный инструмент, включая портативный подъемный кран, и другая техника, позволяющая производить в пути необходимый ремонт. Кроме того здесь находится компрессор, закачивающий в вагоны воздух под избыточным давлением. Воздух при этом проходит через очищающие фильтры и газоанализаторы.

Седьмой вагон – прикрытия. По своему содержанию и функциям он полностью дублирует вагон охраны, только предназначен для отражения нападения с хвоста поезда. В нем тоже готов к бою взвод суперсолдат и звено «черных автоматчиков».

Все вагоны располагаются на противоминных бронированных основаниях и имеют круговую бронезащиту – два слоя с кевларовой прокладкой между ними и наклонные полосы толстой стали, заставляющие рикошетировать пулю, прорвавшуюся через первый слой. Помимо всего прочего «Молния» кроме того упакована в особо прочный контейнер, который при запуске выполняет роль направляющей.

Но теоретические знания – это одно, а реальный БЖРК – совсем другое. В сопровождении помощника начальника поезда майора Волобуева Кудасов совершил экскурсию от четвертого вагона до локомотива и обратно.

Почти все вагоны были похожи один на другой. Может, обнаженным металлом, спертым душноватым воздухом, запахом оружейной смазки, гуталина и человеческого пота… А может, общей скученностью, отсутствием свободного пространства, каким-то скрытым напряжением и угнетающим ощущением опасности. Или конструкцией: несколько купе, душ, туалеты, просторный зал на остальную часть вагона, в котором могли располагаться наблюдатели за периметром, как в первом вагоне, столовая – как во втором, штабное помещение – как в третьем, или операторская запуска – как в четвертом.

– Переходы имеют бронированную защиту и герметичны, – пояснял Волобуев, когда они переходили из вагона в вагон. – В сочетании с фильтрацией воздуха и избыточным давлением это делает невозможным поражение личного состава отравляющими веществами.

Майор был немногословен. В основном он ненавязчиво повторял, чего делать не следует: что прямо запрещено, а что не приветствуется.

– Какие тут могут быть телефоны? – грозно спрашивал он, и старлей, неизвестно почему, чувствовал себя нарушителем. – Кому, спрашивается, звонить? Или приемник… На кой тебе приемник? Что слушать? Инструкции шпионские? Или брехню всяких корреспондентов? Это для морального духа вредно! Что надо, до тебя командиры доведут!

– Ясно, товарищ майор, – успокаивающе произнес Кудасов, но сопровождающий не останавливался.

– Или шляться из вагона в вагон… Оно, конечно, не запрещено, может, ты в столовую пошел, или в медпункт, или к товарищу Сомову… Но просто так – зачем? Какая польза? Никакой! Один вред!

Внезапно Волобуев остановился в первом тамбуре первого вагона, так что Александр уткнулся в его широкую спину.

– Вот ты с кем тут дружишь? – требовательно спросил майор и впился в лицо стажера тяжелым взглядом.