Аттила (Ричард Блейд, странствие 22)

Лэрд Дж.

– Примерно семьдесят финареотских быков, - шепнул Джеф на ухо хозяину, после чего тот перебросил свиток децину.

– Мало! И я хочу долю для своего слуги, - он похлопал рыжего морехода по плечу.

Рилат нахмурился.

– Какой еще слуга? Зачем он тебе?

– А кто будет носить мое оружие?

– Солдат все таскает сам!

Пригладив волосы, Блейд спокойно пояснил.

– Я владею большим двуручным мечом, секирой и палицей, фехтую на легких клинках, мечу дротики и кинжалы, стреляю из лука и арбалета, и на коне, с длинным копьем в руках, могу вышибить из седла любого. Хоть этого Грозного Гинну Пала, хоть самого Фраллу Куза!

– Не поминай всуе имена великих!
– Рилат предостерегающе

поднял палец.
– Что до прочего, то с такими талантами тебе прямая дорога в гвардию, если пожелает Непобедимый... Но я-то вербую тебя совсем в другую рангару!

– Я готов, только плати, - заметил Блейд.

Марл Рилат призадумался, сведя глаза в точку, потом хлопнул тяжелой ладонью по столу.

– Ладно! Нахальный ты, каснит, но я все же поставлю тебя над десятком! Жалованье - две доли плюс половина доли на твоего человека, итого семнадцать с половиной танг в год. Устроит?

– Это звучит уже лучше, децин!

– Но ты должен будешь сослужить мне службу... утихомирить одного парня...
– Рилат поглядел на Бороду, который молча надувался вином.

– Этого, что ли?
– странник тоже бросил взгляд на желтокожего.

– Нет. Вроде него, только раза в два покрупнее.

– Что надо сделать? Прикончить, переломать кости, открутить ухо?

– Прикончить, хм-м...
– Рилат задумался.
– Нет, пожалуй, нет... это нельзя... А уха будет мало... Вот пара сломанных ребер - в самый раз!

– Договорились, - Блейд кивнул.
– Пиши контракт!

Покопавшись в сумке, Марл Рилат вытащил другой свиток, перевязанный синей ленточкой - что, очевидно, соответствовало чину десятника. Аккуратно развернув его на столе, децин обмакнул в чернильницу перо и спросил:

– Ну-ка повтори еще раз, как тебя зовут.

– Ричард Блейд.

– Хм-м... Целых два имени! Не положено солдату.

– Мне положено, - заявил Блейд.

– И звучит не по-нашему...

– Тогда переделай, чтоб было попривычнее.

– Ну, раз ты настаиваешь...
– децин чему-то улыбнулся и начал корябать бумагу.
– Отныне ты Ич Блодам... Вот тут, внизу, ставишь свою печать или прикладываешь большой палец.

Печати у Блейда не было, и он оттиснул под контрактом палец; затем, допив вино и доев жаркое, все четверо покинули кабачок. Толстяк за стойкой смотрел им вслед с явным облечением. Лихой гость с порога - хозяину легче!

* * *

Путешествие Блейда с Рилатом-вербовщиком длилось три дня, и за это время он обогатился массой полезных сведений. Во-первых, он узнал, что мир, в который его забросило на сей раз, именуется Ханнаром; возможно, то было не название материка или планеты, а обозначение известных ее обитателям земель, нечто вроде греческой Ойкумены. Во-вторых, он получил свое жалованье за первую треть года, шесть кантийских танг или полуфунтовых брусочков серебра, и выяснил, что этот благородный металл в Ханнаре относительно дешев. Золото же, наоборот, было редким и дорогим; одна небольшая финареотская монета с солнечным диском и неизменным кораблем на аверсе равнялась тридцати увесистым серебряным быкам или полутора тангам.

Марл Рилат, как всякий старый солдат, оказался человеком разговорчивым и потчевал своего новобранца всевозможными историями - правда, избегая упоминаний о предстоящей службе. Иногда он пересыпал свои речи жаргонными лагерными словечками, которые были Блейду по большей части непонятны, но странник вскоре усвоил, что среди коренных кантийцев приняты две системы титулования - формальная и неформальная. Согласно первой весь этот народ воинов и завоевателей делился на три сословия - Колесничих, Всадников и Стрелков. Это вовсе не означало, что Колесничие идут в бой на квадригах. Всадники скачут на лошадях, а Стрелки натягивают луки. Вероятно, в прежние времена,

лет триста назад, так оно и было, но теперь эти термины указывали лишь на сословную принадлежность. Колесничие являлись высшей знатью и владели именем, фамилией и почетным прозвищем; Всадники были людьми благородными - по рождению или в силу личных заслуг, - что давало им право носить собственное имя и имя рода; Стрелки, простые воины, удовлетворялись либо именем, либо прозвищем - далеко не таким пышным, как у Колесничих.

Подобная система соблюдалась весьма строго, но лишь среди кантийцев и родственных им народов, сеулгов, фраллов и ханбордов, присоединенных к метрополии и ассимилированных еще в прадедовские времена. Блейд, таким образом, не нарушил никаких законов и традиций, когда настаивал, чтобы в контракте стояло и его родовое имя; он был каснитом, варваром и чужеземцем, и мог присвоить себе хоть дюжину прозваний. Рилат обращался к нему с подчеркнутым уважением - Ич Блодам, десятник, и никак иначе!
– правда, слегка усмехаясь при этом. Блейд полагал, что его командиру вспоминается приятное застолье в финареотском кабачке и состоявшаяся там торговля.

Что касается самого Марла Рилата, то он весьма гордился и именем своим, и особенно фамилией, так как приобрел ее своими трудами на поле брани вместе с чином децина. По происхождению он не принадлежал к Всадникам, хотя его род - из фраллов - уже целый век исправно поставлял солдат для войск Великого и Непобедимого, как именовали императоров Канта.

Но, кроме узаконенного сословного деления, существовало и иное, неофициальное, однако признаваемое всеми в огромной кантийской армии. Солдаты-ветераны, прошедшие сквозь огонь и кровь многих сражений, именовались рогачами, и узнать их можно было сразу - по большим мозолям на нижней челюсти, натертых жестким подшлемным ремнем. Эти два бугра и в самом деле напоминали еще не прорезавшиеся рожки бычка, придавая лицам кантийцев некую прямоугольную и жесткую основательность. Подделать этот знак воинского отличия было невозможно; только время, непрестанные походы и тяжесть доспехов награждали им.

Молодых воинов на армейском жаргоне называли хлямами или, проще говоря, сопляками, и судьба их в первые годы службы казалась незавидной - в кантийском войске процветала самая натуральная дедовщина. Офицеры, обычно из Всадников, солдатских обычаев не меняли, тем более не лезли в них высшие военачальники - Колесничие. Каждый из них начинал службу простым пехотинцем или конником и каждый прошел суровую школу, побывав в шкуре хляма: те, что выжили, научились не щадить никого и ничего.

Обычно вожделенные рога появлялись на пятый год службы, когда солдату исполнялось лет двадцать шесть - двадцать семь. Блейд с удивлением узнал, что в армию брали только после двадцати, когда юноша достигал должной силы и выносливости; восемнадцатилетние, по мнению кантийских полководцев-спарпетов, не годились даже в хлямы, и их уделом были тренировочные лагеря и охота на беглых рабов.

Появление первых признаков ороговения на челюсти еще не означало, что хлям тут же становится ветераном; мозоли должны были окрепнуть и затвердеть, что происходило годам к тридцати. Случалось, правда, что молодой солдат получал вожделенный статус досрочно - как воздаяние за раны и особый героизм в боях. Случалось, что его производили в офицеры, удостаивая звания Всадника, и в империи появлялся новый благородный род. Случалось, такие почести выпадали и на долю варвара.

Но по большей части иноземцы, стекавшиеся в Великий Кант с юга и севера, с запада и востока, предпочитали служить в дружинах своих вождей, где обычаи и дисциплина были не столь жесткими, как в кантийской армии. Империя нанимала этих ландскнехтов, из которых формировались вспомогательные войска, хорошо платила им и требовала только одного - умереть со славой на поле брани.