Аттила
Шрифт:
Вдруг в комнате раздался шорох. Один из ковров, висевших на стене как раз против двери, зашевелился.
В ужасе она вздрогнула, устремив глаза на ковер. Сердце ее сильно билось. Это был он.
Он медленно вышел из ниши, которая была прикрыта ковром, и с наслаждением рассматривал девушку.
Это был он! Но на нем, как она тотчас заметила, не было оружия.
Когда он вышел на середину комнаты, Ильдихо быстро проскользнула мимо него за ковер, в нишу, но, увы, выхода из нее не было.
Тогда силы ее покинул: она
Он повернулся, насмешливо и самодовольно смотря на нее. Эта робость, эта беспомощность невыразимо радовали его.
— Нет, птичка, — засмеялся он, — в этой клетке нет двери… Не будь глупой… Ты даже не догадываешься, какой высокий жребий предназначен тебе: ты должна родить Аттиле сына, который будет его наследником и повелителем мира.
Взор его пылал страстью.
Вдруг девушка, как подхваченная какою-то невидимой силой, вскочила на ноги…
— Я?.. Аттиле?.. Сына?.. — закричала она. — Да я раздавлю это чудовище, прежде чем оно откроет глаза.
Он смутился, но старался овладеть собой. — Так ты родишь в золотых оковах… А теперь покорись добровольно. Не принуждай меня прибегать к насилию! Ты моя. И никакой бог не спасет тебя более от меня.
— Если не бог, то богиня! — воскликнула девушка с благоговением. — Помоги мне моя богиня — Фригга!
Она стояла, гордо выпрямившись. Бесстрашно, даже грозно смотрела она на врага.
Пораженный такой неожиданной переменой, Аттила сделал шаг назад. Холодный ужас снова начал овладевать им, но он не дал этого заметить. Только широкие плечи его дрогнули, и он насмешливо сказал:
— Как однако проникнет сюда твоя богиня?
— Она уже здесь! — воскликнула девушка с восторгом. — Я чувствую, что она возле меня. Я замечаю, как она вливает силу в мои руки. — И она подняла свои чудные руки, сжав их в кулаки.
— Он сделал еще шаг назад. — Ты этим только увеличишь свои муки, — сказал он, прищурившись. — Ведь все покорялись.
— А я скорее умру! — воскликнула она, грозно выступая вперед. Ноздри ее раздувались, глаза горели смертельной ненавистью… — Только тронь меня, и я тебя задушу.
Аттила вздрогнул. Холодная дрожь пробежала по всему его телу. Он отвернулся… И тут взор его упал на золотую кружку, стоявшую на столе.
Опустившись в изнеможении на постель и отбросив в сторону небольшой кубок, он схватил обеими руками тяжелую кружку, до краев наполненную вином, и поднес ее к губам. Долго с жадностью пил он, пока не опорожнил ее… Глубоко вздохнув, хотел он поставить ее на прежнее место, но не мог, и она упала на медвежью шкуру.
Он щелкнул языком и облизал губы.
— Ах! О! Ах! Превосходное вино! Сладко почти, как поцелуй. Как глупо… так долго… сорок лет… более… не пить! О, я наверстаю!.. Да, вино действительно как огонь. Но… тяжело! Теперь… Ильдихо! Иди! Иди скорее!.. Садись ко мне! Нет? Все еще нет?
Широко
— О, довольно! Не смотри так! Я не могу видеть этого взора! Я закрою глаза… Они закрываются сами. Сон? Да, короткий сон… полный сладких сновидений!.. Когда я проснусь… сперва еще вина… а потом…
Тяжело дыша, он упал навзничь. Голова свесилась с постели. Он храпел. Лицо стало темно-багровым. Рот был широко открыт.
Ильдихо подошла к самой постели.
— О, Фригга! Благодарю тебя! Теперь только оружия! — шептала она, хватаясь за свои волосы.
Вдруг ее роскошные косы расплелись и сами собой упали ей в руки.
Снаружи, у двери спальни лежало шестеро гуннов. Кругом все было тихо. Только раз одному из них показалось, будто кто-то кричит и зовет на помощь. Он встал, послушал у двери и посмотрел в замочную скважину.
— Вы ничего не слышали? — спросил он остальных. — Я слышал крик, как будто кого-то душат, и он зовет на помощь.
— Нет, ничего, — сказал один.
— Нет, ничего, — засмеялся другой.
— Будет тебе подсматривать, — сказал он, потянув его за плащ.
— Там темно, ничего не видно, — сказал первый, опускаясь на пол, — лампада догорела…
Короткая летняя ночь прошла. Звезды погасли. На зарумянившемся востоке показалось солнце. Оно взошло во всем своем блеске и красоте. Наступило ясное утро. Настал и полдень. А в брачной комнате все было тихо. Дверь не отворялась.
Глава IV
У двери вместе с другими стражами сидел Хельхал. Он с нетерпением ждал выхода господина. В течение ночи и утром получено было несколько важных донесений. Со всех сторон приходили известия о сношениях и собраниях германских князей. Нужно было немедленно принять решительные меры. Он уже несколько раз вставал, прислушиваясь у двери, но в опочивальне все было тихо по-прежнему.
— Неужели они так долго спят, — думал он. — Едва ли!
С беспокойством вспомнил он о большой кружке с вином, которого уже давно не пил его господин…
Вдруг ко дворцу подскакал всадник, покрытый пылью с ног до головы. Загнанная лошадь его тут же пала. Он вошел в приемную залу. В руках у него было письмо.
— Мы отняли это письмо у одного гепида, — сказал он, едва переводя дух. — Он был послан Ардарихом к тюрингам. Нам пришлось изрубить гепида в куски, прежде чем он его отдал.
Хельхал перерезал шнурки, пробежал письмо и затем, подойдя к двери, изо всех сил постучал в нее рукояткой меча.
— Пусть это стоит мне головы, — воскликнул он. — Вставай, Аттила, вставай! Теперь не время спать! Не время пить и целоваться. Отвори дверь, господин! Прочти! Возмущение! Открытое сопротивление Ардариха! Он стоит здесь, по близости со всем своим войском! Шваб Гервальт бежал к нему! Германцы восстали!