Аттила
Шрифт:
Все было подготовлено заранее. Сопротивляться было невозможно. Германцы сидели отдельно, вдали друг от друга, и на каждого из двенадцати человек свиты приходилось по целой толпе гуннов.
Четверо гуннов бросились на старого короля, Дценгизитц, Чендрул и четверо других — на Дагхара. Но Дагхару все-таки удалось на мгновение освободить правую руку. Он быстро выхватил с перевязи свой короткий меч и с силой бросил его в Аттилу, который стоял, перегнувшись к нему через перила. Удар был направлен верно, прямо ему в лицо. Но стоявший рядом с ним
Шесть сильных рук тотчас ухватились за руку Дагхара. Он оглянулся: Визигаст лежал распростертый на земле, Хельхал наступил ему коленом на грудь. Люди его свиты, выбившись из сил, падали один за другим. На руки Ильдихо были надеты широкие золотые оковы. Увидя все это, он застонал.
— Погоди, мальчишка, — закричал Аттила, рукой стирая с лица брызги крови, — за эту кровь князя ты мне заплатишь особо. Старик будет только распят, а молодой — будет посажен на кол… позади моей спальни! И ты, прекрасная невеста, будешь слушать его вопли!..
Девушка молча взглянула ему прямо в лицо. Он вздрогнул всем телом и невольно закрыл глаза, холодная дрожь пробежала по его спине… Не зная, что сказать, он только махнул рукой… Пленников увели.
Книга VI
Глава I
Зала опустела. При повелителе остался только Хельхал. Вдруг двери распахнулись, и в залу ворвался Эллак.
— Эллак! — гневно воскликнул отец. — Как ты смел? Разве не запретил я тебе показываться мне на глаза? Разве я звал тебя?
— Нет, господин. Но…
— Чего ты здесь ищешь? Или кого ты здесь ищешь?
— Отца.
— Господина, хочешь ты сказать.
— Да, господина! Великого повелителя, справедливого судью!
— Ну да! Так я угадал, зачем ты явился! — Справедливого судью? Хорошо. Я заслужил, чтобы меня так называли. И покажу это. А ты берегись просить за изменников.
— Разве они уличены? Я слышал только какие-то неясные разговоры гуннов. Разве вина их доказана?
Аттила молчал. Он онемел от гнева. Желтое лицо его приняло багровый цвет.
Но Хельхал с досадой воскликнул:
— Ведь мальчишка, кажется, бросил меч в твоего отца. И только благодаря верности гунна он остался жив… А старик?.. Оба они с шайкой других изменников сговаривались произвести восстание и убить твоего отца. Но мы, твой отец и я, все подслушивали, спрятавшись в дупле дерева, на дунайском острове.
Эллак закрыл глаза.
— Если это так. Ну что ж! Суди обоих…
— Они осуждены, — сказал Аттила.
— Казни их… Я не смею просить об их помиловании. Но… правда ли то, о чем кричат на всех улицах, будто также и Ильдихо осуждена? Она невинна!
— Нет. Она знала о заговоре. Я это заметил по ее глазам, как она вошла сюда и взглянула на меня. Она знала и ничего не сказала
— Так неужели она должна была погубить своего отца и жениха?
— Да, она должна была! Но я ее прощаю, потому что я не только справедливый судья, но и снисходительный правитель, который охотно милует. Она не будет наказана.
— Но, отец, ведь это не правда, что говорят?..
— Что такое? — грозно и нетерпеливо спросил он.
— Что ты хочешь убить ее отца и ее жениха, а ее… Нет! Это невозможно.
— Что для Аттилы невозможно?
— Гнусные дьявольские поступки! — вскричал юноша, более не владея собой. — Нет, ты, запятнанный кровью их обоих, не принудишь ее — это чудное существо, эту белокурую богиню — отдаться тебе!..
— Клянусь моими черными богами, — в гневе воскликнул Аттила, — я это сделаю. Высшая почесть, какая только может выпасть на долю женщины, выпадет и на долю твоей белокурой богини: она будет принадлежал Аттиле.
— Ни в каком случае! Я говорю тебе: она любит скира.
— Я не ревнив… к мертвецам.
— Так я скажу тебе более: она ненавидит тебя, она чувствует к тебе отвращение!
— Нет! Она умрет, если ты ее принудишь. О мой господин и отец, — в исступлении бросился он к его ногам, — ты видишь, я у твоих ног, я обнимаю твои колени. Я умоляю тебя! Пожалей! Никогда, никогда, с тех пор как я родился, несчастный, я не осмеливался беспокоить тебя просьбами! Несколько лет тому назад после победы над яцигами ты дал мне позволение просить тебя, о чем бы я ни захотел! Мне ничего не было нужно. А теперь, теперь исполни мою просьбу. Я умоляю тебя пощадить не мужчин, а только девушку!
— Я пощажу ее!
— Благодарю тебя, отец! — В восторге воскликнул Эллак, вскочил на ноги. Но, взглянув на мрачное, насмешливое лицо отца, он испугался.
— Я окажу ей высшую милость: она должна родить мне сына.
— Нет, отец! Этого… этого не будет, — вскричал Эллак. — Ты не осквернишь этой женщины… Я не переживу этого! Знай: я люблю ее до безумия.
— Я это давно знаю.
— Отец, Дагхар должен непременно умереть?
— Да.
— Так отдай ее мне.
— Ха, ха, ха, — захохотал Аттила, — да ты в самом деле с ума сошел. Значит, если певец, которого она любит, умрет, а ты вместо него будешь ее обнимать, это будет не осквернение?
— Никогда я ее не коснусь! Клянусь тебе. Я буду ее уважать, как жену, и защищать.
— Прочь от меня, собака! — в бешенстве закричал Аттила и выхватил кривой нож из-за пояса.
Хельхал бросился к нему и схватил его за руку.
— Заколи меня, отец! — воскликнул Эллак, подставляя грудь. — Я буду тебе благодарен, если ты возьмешь у меня жизнь! О если бы ты не давал ее мне!
— Нет, — сказал мрачно Аттила. — Благодарю тебя, старик. Мальчишка не достоин пасть от моей руки. Пусть он живет и знает, что его белокурая богиня — в этих объятиях. — Он поднял руки, напрягая мускулы. — Это пусть будет ему наказанием.