Аукцион Грёз
Шрифт:
Анджела вышла из палатки. Подошла поближе.
– Крис, помощь нужна?
– Нет, справлюсь… погоди… ну Леронт, ну скотина…
– Ты переменил свое доброжелательное отношение к Леронту?
– немного флегматично спросила напарница.
– Как Град?
– Град летает… да нет, не переменил… но брать его, конечно, надо… дуэли дуэлями, но это-то уже масштабная диверсия… там наверняка без массовых жертв не обошлось. И еще, он, видимо, взял яхту. Так что Леронт на крыле.
– Ты молодец,
Я отлепился от глыбы и пополз за Анджелой. Вот как ей удается все время сохранять такой ровный тон, спокойствие, уверенность?.. Дар, не иначе.
Забрался в палатку.
Первое, что я ощутил, было не тепло, а приступ совершенно неуместного бешенства. А что?.. Да, собственно, ничего. Джек сидел тут, как дома, спокойно, в слегка расстегнутом комбезе, кипятил на небольшой плиточке воду для чая. Ладный, симпатичный парень, с карими глазами и густой каштановой челкой…
– Крис, - чуть смущенно сказал он.
– Да.
– Я рухнул прямо в угол палатки, на термоднище. И некоторое время пролежал там неподвижно, временами сглатывая.
Джек и Анджела переговаривались, мне не мешали.
Постепенно я забылся беспокойным, неглубоким сном.
***
Из выпуска нас в тот день набралось восемь.
Стояла аврорианская осень.
Осень на Авроре бывает ранняя, теплая, когда согревшиеся за лето торфяные пруды покрываются первыми желтыми и красными листочками, когда горячие источники еще ожидают своих пловцов, когда романтика и ранние темные вечера гонят людей поближе к природе…
А бывает средняя - когда зарядившие холодные дожди ставят жирную точку в самой идее купального сезона, когда вся зелень листвы переливается в багрянец, пурпур и медь, когда холодно и ветрено.
И наконец, наступает поздняя осень, глубокая, когда голые ветви лиственных деревьев соседствуют с пышными шапками роскошной хвои, когда цветут безвеременники всех видов и сортов, и когда перед первым снегопадом наступают три-четыре безветренных, особых дня, напоенных солнцем.
На Авроре нет некрасивых времен года.
Территория, принадлежавшая “Ирбису”, была великолепна.
Голые кустарники контрастировали с куртинами низкорослых разноцветных можжевельников и шапочками елей, и повсюду в приствольных кругах, на опустевших клумбах пылали безвременники - лиловые, белоснежные, красные, желтые, синие…
Кое-где еще доцветали кусты поразительной аврорианской розы, практически лишенные листьев. Подстриженная под зиму трава была все еще насыщенно зеленой, а дорожки чисто выметенными.
…Мы собрались в траурном зале Штаба.
Посередине строгого помещения, на столе, лежало тело, покрытое лишь флагом. Время прощального костра и парадной одежды еще не настало.
Заговорил
– Господа. Все вы теперь офицеры, все вы выполняете либо завершили особые задания в Ойкумене либо на колониях Авроры. К сожалению, ваш выпуск понес первую утрату. Мы потеряли Шугу.
Ворон сделал шаг вперед и медленно снял с тела флаг Авроры.
Потеряли - это слабо сказано.
Я невольно сжал кулаки. Я уже знал, где и как это произошло. И как остальные ребята с курса, я также сам себе пообещал спустить при случае шкуру с одного приметного афинянина.
Но как Шуга сумел подставиться?.. как?.. Случайность, попросту случайность… отсутствие “фактора дзы”, Рок его побери… попросту не тот Коридор. Три шага в темноте… и все…
Чего-то не хватало. Или кого-то?.. .
Я заозирался.
– Крис, вам что-то нужно?
– А Ирт…
– Иртар находится вне пределов Авроры, работает. Не все и не всегда способны прервать задание и явиться даже на похороны друга.
– Ворон, плотно сжав губы, смотрел сквозь меня.
– Спасибо, сэр…
– В данный момент мы прощаемся с Шугой. Завтра состоятся похороны, на которых будет присутствовать его семья, отец, мать, сестры. Прошу вас, господа, вести себя достойно. Если вы ощущаете нежелательные или слишком сильные эмоции - прошу к психологу, вам помогут разобраться.
– Интонации Ворона говорили нам о том, что он уж точно ничего не ощущает, старый птеродактиль.
Но мы знали, как обстоят дела на самом деле.
Мы вели себя достойно. Даже, кажется, не дышали.
И на следующий день, во время огненного погребения, мы вели себя достойно.
Послезавтра пепел тела Шуги остыл, и каждый из нас, взяв по горсти, медленно высыпал прах в ущелье, с подвесного моста, недалеко от Штаба. Там хоронили почти всех наших.
В стенку усыпальной беседки на краю ущелья Ворон вделал небольшую медную табличку. Рабочее прозвище - Шуга, аврорианское имя, даты рождения и смерти.
А ведь многие аврориане просили не делать им даже таких крохотных табличек. Уходили в природу так же, как когда-то из нее возникли, без слов и лишних комментариев, улетая по ветру, пробиваясь к солнцу по весне ростками будущих столетних дубов…
***
Звякнула посуда… сон прервался. Да и слава Року. Слабоват я сейчас такое смотреть. Во рту сухо, и на зубах словно поскрипывает песок. Зато хоть понятно, откуда это сон взялся, - через карман бок покалывала деревянная голова медведя.
Я тяжело приподнялся. Анджела дождалась, пока я приму вертикальное положение.
– Сколько я спал?
– хрипло спросил я.
– Недолго, около получаса. Выпей чаю. Летяги тут будут через три часа.
– Отлично… знаешь что, отдай-ка лот мне.