Аусвельмские охотники
Шрифт:
– Ушел! – воскликнул он. – От меня ушел! – В голосе Кайса звучала не столько досада, сколько изумление.
Эрна осторожно перелезла через шаткую ограду, подошла, стараясь не провалиться, к напарнику и протянула ему руку, помогая выкарабкаться из сугроба.
– Я же говорю: шустрая тварь, – сказала она как можно небрежнее. Похоже, с мечтой вернуться сегодня домой можно было распрощаться.
– За лыжами, – решительно распорядился Кайс. – Он проваливается в снег, ему будет трудно. На лыжах мы его догоним.
Эрна с энтузиазмом закивала. Охотники быстро, но осторожно выбрались по насту на дорогу, а уж там припустили
– Мы возьмем лыжи, – сообщил ему Кайс. – Скоро вернемся.
Он схватил лыжи, стоящие в дальнем углу у внутренней двери, передал одни Эрне, и они снова умчались. Какой же все-таки он заботливый, думала Эрна на бегу. Ведь вся эта суета – только ради того, чтобы ей не пришлось превращаться в незнакомом месте. И Кайс не говорит, мол, ерунда, потерпишь, он прилагает все усилия, чтобы она смогла вернуться домой. Интересно, он со всеми такой или только с некоторыми?
По лесу бежалось легко. Смазанные лыжи легко скользили по слежавшемуся снегу. С пригорков скатывались так лихо, что дух захватывало. Найти след тоже оказалось просто. Эрне даже не приходилось принюхиваться: айзё оставил отчетливые отпечатки, наст был взрыт мощными когтями, а кое-где он по брюхо проваливался в снег и копошился там. Непросто оказалось только одно – догнать. Шустрая тварь успела убежать далеко и, похоже, не собиралась сбавлять темп. А может ли вообще устать айзё?
Они нагнали его, когда монстр, решив, что уже находится в безопасности, прилег отдохнуть под елкой. Заметив стремительно скатывающихся с холма охотников, он бросился было наутек, но Кайс на этот раз его опередил. Всего одна вспышка, и айзё исчез.
– Ну вот и все! – усмехнулся Кайс. – Попался, нарушитель.
– Уф, ну я и набегалась! – призналась Эрна, хватая ртом воздух.
– Когда там твое превращение? Успеваем еще, или нет смысла торопиться?
– Кажется, еще можем успеть. Особенно если заставим эту клячу бежать чуточку быстрее.
– Не наговаривай на животное, – рассмеялся Кайс. – Она очень хорошо бежит. И нам придется, если мы не хотим опоздать.
И они побежали. Пыхтя, вскарабкивались вверх, со свистом в ушах летели вниз. Они не знали точно, сколько времени у них осталось, но были уверены, что успевают.
– Я обещал этому типу, что мы у него пообедаем, – сообщил Кайс, когда они, оказавшись на деревенской улице, немного сбавили скорость. – Поэтому он разрешил оставить сумки просто так, не занимая комнат. Надеюсь, у нас есть время на обед?
– Думаю, есть, – пропыхтела Эрна. – Тем более, жрать хочется ужасно.
– Мы довольно долго пробегали, – озабоченно сказал Кайс, оглянувшись на солнце, пока они снимали лыжи у крыльца. – До заката не так уж много времени.
– Закат ни при чем, – догадалась, наконец, объяснить Эрна. – Это происходит ближе к полуночи. В любое время года.
– А, ну тогда не о чем беспокоиться! – обрадовался Кайс.
Рано он это сказал. Войдя в обеденный зал, охотники первым делом обнаружили отсутствие своего возницы.
– А где этот парень, ну, который на лошади? – спросил Кайс у хозяина постоялого двора, не желая сразу думать
– А он уехал.
– Как так уехал? – опешил Кайс. – Мы же договорились!
– Ну он сказал, раз в лес ушли, так, может, надолго, – невозмутимо сообщил хозяин. – Может, до ночи и не вернетесь, а он ночью все равно не поедет: волки. А тут пришел один, попросил увезти. Он и уехал.
Кайс всплеснул руками.
– Никому нельзя доверять! Даже двойной платой не соблазнился.
– Ты может заплатишь, а может и нет, – рассудительно заметил трактирщик. – А тут деньги верные. Он за вами завтра обещал вернуться.
– И я ему оторву уши, – горько подвел итог Кайс. – Ладно, ничего не поделаешь, придется устраиваться здесь.
– Придется, – вздохнула Эрна. – Ужас как не хочется.
– Показать вам комнаты? – Хозяин уже был сама любезность. Для него-то выгода наклевывалась прямая.
– Сначала пообедаем, – решил Кайс.
Охотники устроились за столом в самом дальнем конце зала, чтобы хозяин не подслушивал их разговоры. Эрна расстроилась настолько, что ее даже присутствие Кайса не утешало. Они так старались, они все сделали, чтобы успеть! И вот теперь из-за какого-то… не очень честного человека ей придется превращаться в незнакомой комнате. Полночи уйдет только на то, чтобы обнюхаться и привыкнуть. Она будет нервничать, это она отлично знала. Нервничать, бояться, а может и беситься. Тут уж как повернется. Надо будет попросить Кайса запереть дверь снаружи, чтобы она, чего доброго, не выскочила.
– Это действительно настолько плохо? – озабоченно спросил Кайс, пристально за ней наблюдавший.
– Что придется превращаться здесь? Да, не слишком хорошо. Незнакомое место. Я начну психовать. Могу сломать что-нибудь. Очень не люблю чужие комнаты. Мне начинает казаться, что меня заперли. Когда дома, там по-другому. Привычно. Запахи свои. Это успокаивает.
– Хочешь, я с тобой останусь? Тебе, наверное, будет не так страшно, если рядом будет кто-то знакомый?
– Ты? Со мной? – изумилась Эрна. Она испугалась и обрадовалась одновременно. Она не знала, как поведет себя, вдруг она на него бросится с перепугу. Но с другой стороны, это ведь Кайс, которому удалось поладить с оборотнем в ту пору, когда они едва были знакомы. И с ним, наверное, все пройдет куда спокойнее. А потом вперед выбралось смущение и неумение принимать помощь так же непринужденно, как ее напарник эту помощь предлагал.
– Да зачем ты будешь со мной возиться?
– Но тебе одной будет плохо. А со мной, наверное, лучше.
– Наверное, да, – согласилась Эрна.
Как же права оказалась Сиэннэ, в который раз не ошиблась! Верно она сказала в тот раз, что Кайсу нравится быть нужным. Только заметит где-то страдальца, тут же рвется ему помогать.
Эрна вдруг задала вопрос, который в других условиях нипочем не стала бы задавать. Хоть эта мысль время от времени и приходила ей в голову, она не намеревалась ее озвучивать. Но сейчас, незадолго до превращения, некоторые изменения уже начинали происходить в ней, и такие понятия, как мораль, нравственность, воспитанность и тактичность, ретировались первыми. Вступала в дело звериная непосредственность, позволяющая говорить, что в голову взбредет. «Это дурной тон, задавать такие вопросы!» – сказала бы она еще сегодня утром. А сейчас просто спросила: