Аутсайдер

Каннинг Оливия

– Так этот поцелуй был просто для виду?
– спросила она.

Он усмехнулся и поднес костяшки ее пальцев к своим губам для еще одного поцелуя.

– Нет. Этот поцелуй был только для меня. Ты можешь заставить меня скрывать свои чувства к Итану на публике, но я не обязан делать то же самое, когда дело касается тебя, верно?

– Полагаю, что нет.
– Хотя это действительно казалось в высшей степени несправедливым по отношению к Итану. С другой стороны, Итан не был склонен к публичным проявлениям привязанности. Раньше, когда

они встречались, он чувствовал себя неловко, держа ее за руку на публике, забывал поцеловать ее. В то время она не возражала против его нежелания, так как он всегда компенсировал это, когда они оставались наедине. Он все еще это делал.

– Хорошо. Приготовься к тому, что тебя осыплют вниманием.

За последнюю неделю на ней было сосредоточено более чем достаточно внимания, но сейчас все было по-другому. Это было внимание, которого она жаждала. Желала. И она любила Трея еще больше за то, что он удовлетворял эту потребность, даже если она не осознавала этого до того, как он упомянул об этом. Это, решила она, было одним из многих преимуществ любви двух мужчин, которые так отличались друг от друга. Она могла получить от этих отношений все, что ей было нужно, и она это делала. У нее было всё это. Абсурдное давление, которое оказывали на нее таблоиды, почти заставило ее забыть об этом.

– Я скучаю по Итану, - сказала она, когда они сели за столик на двоих.

Рейган была почти уверена, что Трей настоял на греческой кухне на поздний завтрак, потому что в ресторане была небольшая зона отдыха на открытом воздухе, которая держала их в центре внимания.

– Разве я недостаточно очарователен? Я буду стараться еще больше.
– Он улыбался своей коварной ухмылкой, так что она знала, что он шутит, но ей было жаль, если она заставила его почувствовать, что его недостаточно. Это было совсем не то, что она чувствовала. И она надеялась, что он тоже чувствовал себя по-другому.

– Ты совершенно потрясающий, - сказала она.

– Идеальный?

– Разумеется. Когда я с тобой, я чувствую, что у меня есть всё, - сказала она, оглядываясь через плечо, чтобы посмотреть, слушает ли кто-нибудь. Она наклонилась ближе и на всякий случай понизила голос.
– И когда я с Итаном, я чувствую то же самое. Но когда мы втроем вместе...
– У нее не было слов, чтобы описать это.

– Синергия, - сказал Трей, беря свое меню и просматривая предложения ресторана.

– Вот именно, - сказала она.
– Я так рада, что ты это понимаешь.

– Конечно, я понимаю, - сказал он.
– Я часть этого.

Так что, возможно, не имело значения, что мир не мог понять, что у них было. Они понимали.

– Ты думаешь, Итан тоже так думает?

– Что? Что три части составляют бесконечность?
– Он поднял глаза от меню, и их взгляды встретились.
– Я знаю, что да. Заставить его выразить это?
– Он покачал головой, и они оба рассмеялись.

– Он становится лучше, - сказала Рейган.
– Он гораздо более открыт, чем

был раньше.

– В самом деле? Потому что я не чувствую, что даже воткнул свой нож в его раковину, не говоря уже о том, чтобы вскрыть ее.

– Ты неправильно подходишь к нему, Трей. Его панцирь имеет спиралевидную форму.
– Она сделала вращательное движение одним пальцем, и они снова посмеялись над Итаном.

– Интересно, горят ли у него уши, - сказал Трей, переворачивая меню и изучая обратную сторону.

– Он знает, что мы любим его.

– Могу я предложить вам что-нибудь выпить?
– спросил официант, полностью лишив Рейган возможности говорить об Итане.

Сделав заказ, они потягивали пиво - до полудня!
– и обмакивали треугольники лаваша в самый ароматный хумус, который Рейган когда-либо пробовала.

– Это похоже на детское дерьмо, но оно такое вкусное, - сказал Трей, накладывая себе еще желто-бежевого месива.

– Если какашки Малкома когда-нибудь будут такого цвета, пожалуйста, отведите его к врачу. Я думаю, это означает печеночную недостаточность.

– Иногда цвет такой, - настаивал Трей.
– Может быть, тебе стоит время от времени менять подгузник и посмотреть самой.

– Я никогда в жизни не меняла подгузники.
– Не то чтобы у нее были младшие братья и сестры. И в то время как у других девочек-подростков в ее классе было время быть няней, ее отец настоял, чтобы она проводила все свободное время, занимаясь игрой на виолончели. Она так и сказала Трею.

– Он был строг с тобой, да?
– сказал Трей.

Она пожала плечами.

– Я должна была жить мечтами, которые он так и не осуществил.

– В один прекрасный день тебе нужно будет сыграть для меня на виолончели. Я знаю, Итан слышал, как ты играешь на ней. Я чувствую себя обделённым.

– Я сыграю для тебя, если ты пообещаешь, что мне никогда не придется менять вонючий подгузник.

– Договорились.

Они пожали друг другу руки, и Рейган решила, что получила лучшую часть сделки.

Они оба заказали гиро и принялись за свою вкусную еду, когда тень пересекла их столик. Ожидая увидеть камеру у своего лица, Рейган была удивлена, обнаружив Эрика, стоящего рядом с ними.

– Трей!
– сказал он, чрезмерно воодушевленный, даже для Эрика. Он наклонился и крепко обнял Трея одной рукой. Свободной рукой он вложил что-то в руку Трея, и Трей сунул это в карман.

– Эрик!
– Трей обернулся, его приветствие было столь же чрезмерным. И подозрительным.

Эрик выпрямился и отсалютовал Трею одним пальцем.

– Позже.

Рейган смотрела, как он уходит решительным пружинистым шагом, и покачала головой, чтобы избавиться от замешательства.

– Что это было?
– спросила она Трея, который поливал свой гиро соусом цацики.

– Что было по поводу чего?
– Он слизнул каплю соуса с кончика пальца, и центр Рейган сжался от мгновенного возбуждения.