Аутсайдер

Каннинг Оливия

– Я могу попробовать. Как ты думаешь, сможешь ли ты спасти своего брата до этого?

– Я так и сделаю. Если я не поговорю с тобой раньше, обязательно позвони мне в понедельник и расскажи, как у тебя дела.

– В понедельник?
– Она скривила лицо, пытаясь придумать, о чем ей следует беспокоиться в этот день.
– Что в понедельник?

– Выходят свежие таблоиды.

Она чувствовала себя намного лучше. Сейчас? Не так уж и хорошо.

– Ну и дела, спасибо, что напомнил мне. Думаю, что и без того дерьмовый день может

стать еще хуже.

– Прости. Так и думал, что ты будешь зацикливаться на этом. Притворись, что я не поднимал эту тему.

Если бы он был там, она бы одарила его своим-«ты, блядь, издеваешься надо мной»-взглядом.

– Мне нужно идти. Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю, - сказала Рейган, ее разум прокручивал всевозможные потенциальные истории о ней, которые могли бы украсить заголовки следующих таблоидов. Будут ли они зацикливаться на том, что произошло в вестибюле отеля менее часа назад? Она знала, что в апартаментах во время похорон Фила Лайонхарта будет что-то о ней и Итане вместе, но о каких еще фотографиях ей нужно было беспокоиться? Обнимающей Седа? Опирающуюся на Дара? На руках у Итана? Она слишком легко давала таблоидам возможность доказать, что она шлюха.

– И скажи Трею, что я люблю его и что он не должен звонить мне в полночь, независимо от того, как сильно он скучает по мне.

– Он позвонил тебе в полночь?

– Да. Скажи ему, что я позвоню ему, как только откроюсь своей матери. Это даст мне стимул сделать это.

– Оу, ты действительно любишь его, не так ли?

– Так же сильно, как я люблю тебя. По-другому, но так же сильно.

Она прекрасно поняла, что он имел в виду. Она любила обоих мужчин по-разному, но одинаково. Они оба завладели всем ее сердцем. Им не нужно было делиться этим так, как они должны были делиться ее телом.

– Ты собираешься с ним помириться?
– спросил Итан.
– Ты же знаешь, что он терпеть не может, когда люди сердятся на него.

– Да, я заглажу свою вину перед ним. Я у него в долгу после того, как он заставил меня оказаться голой в вестибюле отеля, потому что я не могла жить без его прощального поцелуя.

– Что? Голой в вестибюле?

– Я расскажу тебе об этом как-нибудь, - сказала она, вкладывая в свои слова дразнящий тон.
– Ты должен идти, помнишь? Передай своей маме привет от меня и что я не могу дождаться, когда она увидит мое выступление вживую.
– Рейган решила, что Роза с большей вероятностью приедет, если будет думать, что ее пригласила Рейган.

– Я скажу ей. И постарайся держаться подальше от неприятностей.

– Я пытаюсь, но они продолжают находить меня.

Он усмехнулся.

– Ничего не меняется.

Когда Трей вернулся более чем через час, Рейган работала над риффом, который мучил ее в течение нескольких недель. Она просто не могла сделать его правильно. Она завидовала тем, кто, казалось, вытаскивал свежие музыкальные партитуры из волшебной шляпы. Сочинение музыки никогда не давалось ей легко. Иногда она думала, что придумала новую и инновационную мелодию, только

для того, чтобы понять, что она исказила части партитуры из своего классического музыкального образования во что-то более металическое. Она была почти уверена, что ее новый рифф пытается превратиться в строчку из Восьмой симфонии Бетховена.

Щеки Трея покраснели, а на лице застыла ухмылка от уха до уха.

– Что-то смешное?
– спросила Рейган, поймав себя на том, что улыбается ему.

– Наша шутка с Эриком.

Его группа делилась друг с другом всевозможными внутренними шутками и острыми воспоминаниями. В настоящее время эта связь отсутствовала между ней и ее коллегами по группе. Теперь они вызывали воспоминания, но ей не хватало истории, связанной с ними. Вероятно, она всегда будет чувствовать себя аутсайдером.

– Что ты пишешь?
– спросил Трей.

– Рифф, пытающийся убить меня.

Трей кивнул. Он был хорошо знаком с этим риффом. Он даже несколько раз пытался помочь ей все исправить.

– Есть какой-нибудь прогресс?

– Становится хуже, а не лучше.
– Она сыграла несколько нот, которые только что изменила.

– Для меня это звучит феноменально.

– Тебе не кажется, что это звучит как Восьмая симфония Бетховена?

Трей покачал головой, широко улыбаясь, что делало его еще более привлекательным, чем обычно.

– Возможно, если бы я знал, как она звучит.

Она сыграла знакомую последовательность нот из партитуры композитора на своей гитаре.

– Ах, это.
– Трей кивнул.
– Да, я слышал ее раньше.

Каждый в свободном мире, вероятно, слышал ее раньше.

– Сыграй свой рифф, - сказал он.

Она снова заиграла свою композицию, и Трей склонил голову набок, чтобы сосредоточить свое внимание на звуке.

– Там что, две одинаковые ноты?
– спросил он.
– Ты снова слишком много думаешь.

– Ритм тоже похож.

– Рейган, я думаю, что для тебя нормально использовать ритм в три четверти.

– В метал-музыке?

Трей усмехнулся.

– Это, как известно, случается.

– Итак, как прошла пресс-конференция?
– Она попыталась скрыть тревогу в своем голосе, но дрожь в ее словах выдала ее. Можно ли было заразиться фобией прессы? Потому что она была почти уверена, что у нее это происходит.

– Наш новый альбом выходит завтра, - сказал он, - поэтому мы максимально сосредоточили их внимание на этом.

– Как я могла забыть?
– сказала она, хлопнув себя по лбу.
– Как здорово, ребята! Я знаю, что он всем понравится.

– Первый сингл прошел хорошо, - сказал он.

– Конечно, так и есть. «Север» абсолютно потрясающий. Хотела бы я писать музыку так, как это делает Брайан.

Трей рассмеялся.

– Возможно, тебе стоит попробовать трахнуть Мирну.

Рейган скривила лицо, глядя на него.

– Как это может помочь?

– У Брайана был огромный творческий кризис, пока он не начал трахать ее. Как однажды выразился Сед, трахать ее волшебно восхитительно.