Авантюрист. Русская Америка

Риддер Аристарх

— Плохо мы, все-таки работаем. Надо будет обсудить создание службы охраны порядка, разведки и контрразведки. Спорим, что Мацумото здесь не просто так?

— Возможно, он явно вас провоцировал на то, что бы вы дрались с Одо на саблях.

— Да, я тоже так подумал. Если бы у нас уже была контрразведка… но что об этом говорить. Распорядитесь арестовать Мацумото, и всех кто живет при посольстве.

— Вообще всех или только недавно прибывших из Японии?

— Второе. И сделайте это не на территории посольства, это конечно, простая

формальность. Но дипломатический скандал нам не нужен.

— Куда их доставить?

— В казармы семинолов, куда же еще. Только переводчика не забудьте.

— Сделаю, господин президент…

Мацумото и еще пятерых японцев взяли практически возле дверей посольства. В итоге, я получил полноценную ноту протеста от японского посла, господина Танаки.

В этой ноте господин посол требовал, чтобы мы немедленно освободили Мацумото, принесли ему извинения, выплатили компенсацию. Честно сказать, я не ожидал от него такой наглости. До прибытия экспедиционного корпуса работники посольства вели себя очень скромно.

В ответ на эту ноту, я приказал заблокировать войсками посольство с военным городком японцев и как следует допросить Мацумото, не ограничиваясь в средствах и методах. Представителя сёгуна хватило всего на пару часов, а потом он уже пел как соловей.

В общих чертах, можно сказать, что это был самый настоящий заговор, притом не против меня, а против сёгуна Иэнари, представителем которого Мацумото вроде бы являлся.

Как оказалось, в самурайском правительстве Японии, возглавляемом Иэнари, не было единого мнения по поводу реакции на действия Резанова и Плетнева. Сам Сёгун вступил за окончание политики изоляции страны, но нашлись и те, кто был против.

Мацумото, как раз и был одним из изоляционистов, только он не выступил открыто против решения Иэнари, а наоборот поддержал его и даже выразил желание отправиться в Калифорнию в качестве представителя Сегуна.

Здесь Мацумото и несколько верных ему людей решили разыграть нехитрую комбинацию с дуэлью и убить меня, почему дуэль? Да, хоть Япония и край света, но новости туда все же доходят, и в том числе даже такие специфические как мой поединок с Берром.

Расчет, в общем, был почти правильный. Японец меня вызывает, я принимаю его вызов, а потом он меня убивает в поединке на саблях или шпагах, после этого ни о какао сотрудничестве не может идти речь, японцы отбывают назад и изоляция Японии продолжается. Немного наивный, но в целом рабочий план, частью которого являлся и мнимый интерес Мацумото к различным техническим новинкам, призванный усыпить мою бдительность.

Правда мой выбор оружия вообще и пистолеты в частности в этот план никак не входили, поэтому, я живой и здоровый, показываю сеньору Танаке протоколы допроса Мацумото и его подельников, а их ждет смертная казнь…

— Господин президент, посол Танака находит эти доказательства неоспоримыми и приносит вам извинения от лица правительства Японии, — хоть Танака и говорит на испанском,

общаемся мы через переводчика.

— Передайте господину Танаке, что извинения приняты. Ситуация, действительно, была неоднозначная.

— Господин Танака интересуется, что вы планируете сделать с Мацумото и его сообщниками?

— Их ждет казнь.

— Господин Танака понимает ваше желание, но также он хочет узнать, есть ли возможность переправить Мацумото в Японию, там его будут судить как изменника.

Так, хватит играть в дипломатический протокол, и я прошу переводчика и всех остальных удалиться. Оставшись наедине с послом, я спросил его:

— Господин Танака, какую цель преследуете лично вы, прося меня отправить Мацумото в Японию? Я жду честный ответ.

— Видите ли, господин президент, я тоже в некотором роде человек сёгуна Иэнари. Только в отличие от Мацумото это правда. Правда моя роль при дворе сёгуна мала, поэтому меня и отправили сюда послом. Ваша республика, несмотря на очевидное технологическое превосходство над всем остальным миром, в Японии представляется этаким захолустьем.

— Вы же понимаете, что мы точно так же воспринимаем вас. И то, что всего два моих корабля смогли через колено сломать политику, которой больше ста лет, доказывает нашу правоту.

— Я это понимаю, и то что я увидел за последние несколько месяцев, только укрепляет меня в этом понимании.

— Какое это имеет отношение к вашей просьбе?

— Дело в том, если вы отправите заговорщиков в Японию, они предстанут перед судом сёгуна, их прекрасно казнят и там, а вот то, что они расскажут, поможет мне получить поддержку и влияние в самурайском правительстве.

— Понятно, с моей помощью вы хотите взобраться на вершину властной пирамиды.

— Да, хочу.

— Вы же понимаете, что это будет вам очень дорого стоить?

— Назовите цену.

— Дайте-ка подумать, минутку. Пожалуй, да. Вы организуете отказ Японии от прав и претензий на остров Хоккайдо. Это будет хорошая цена за ваше место в правительстве и за Мацумото на суде сёгуна.

— Как вы себе это представляете? Это же невозможно!

— Вы так думаете?

— Я уверен!

— А мне кажется, что решение лежит на поверхности. Золото, моё золото. Вы просто купите для меня эти права.

— А почему бы вам просто не обратится к самурайскому правительству напрямую? Ведь там сейчас всего лишь несколько торговых факторий.

— Господин Танака, мы же с вами оба понимаем, что в таком случае это будет стоить намного дороже, чем взятки вашим чиновникам. Их же тоже включат в официальную цену. А забирать Хоккайдо мне не хочется, мы и так вас считай, раздели.

— Но это и, правда, невозможно!

— Хорошо, воля ваша. Невозможно, так невозможно. Завтра Мацумото и его сообщники будут казнены.

— Хорошо, ваша взяла.

— Отлично, — я достал из стола бумагу и перо с чернильницей и подал все это Танаке, — пишите.