Авантюрист. Русская Америка

— Господин президент, позвольте вам представить наследного принца Аяхито! — торжественно сказал переводчик на испанский и сделал шаг назад.

И принц, и его свита, одеты в европейскую одежду, уж не знаю, зачем они это сделали, видимо хотели сразу показать свою приверженность переменам.

— Я рад приветствовать вас, ваше высочество на земле Калифорнии. Ваше прибытие означает начало большой дружбы между нашими державами, — отвечаю я и внимательно смотрю

на мальчика.

По-моему это достаточно жестокий поступок, отправить семилетнего ребенка на несколько лет в абсолютно чужую ему страну. Жестокий и отчаянный. Напугали Резанов с Плетневым японцев, ой как напугали. Но нам же лучше. Этот ребенок будет гарантом того что полторы тысячи японцев будут беспрекословно подчинятся моим людям.

Аяхито сделал жест переводчику и когда тот склонился к нему, что-то сказал:

— Его высочество надеется познать вашу мудрость и с её помощью повести Японию в светлое будущее.

— Я приложу все усилия для этого, ваше высочество.

— Спасибо, господин президент, — говорит вдруг Аяхито по-испански, видно, что он не знает этот язык. Очевидно, что слова благодарности просто заучены.

Затем переводчик представил мне высокого худого японца:

— Господин президент, разрешите представить вам господина Мацумото, по поручению сёгуна Токугавы Иэнари он будет командовать солдатами императора.

— Передайте господину Мацумото, что мне очень приятно. И сразу вопрос, господин Мацумото ведь понимает, что ему отведена роль наблюдателя. По нашему договору с Японией на всё время нахождения здесь ваших солдат, командовать ими будут мои люди, — переводчик обратился к Мацумото, тот ему ответил:

— Конечно, господин президент, господин Мацумото это понимает.

— Прекрасно. Ваше высочество, господин Мацумото, давайте я покажу вам нашу армию и представлю вам ваших наставников, — переводчик заговорил на японском, Аяхито кивнул и снова ответил по-испански.

— Буду рад.

За то время пока «Стелла Марис» и «Флорида» дошли до порта, теперь это слово было более уместно, чем простой причал, мы успели подготовиться для торжественной встречи. У трапа японцев встречала торжественная делегация, а на главной, и единственной, площади нашей столице быстро возвели небольшую трибуну и организовали смотр наших сил. Всех, которые были расквартированы в городе.

На двух открытых каретах, в одной я с Марией Мануэлой, Резановым и Плетневом и де Аррилаго, в другой наши японские гости, мы проехали от порта в центр. Теперь уже наши новобранцы продолжали разгрузку, они должны будут занять специально для них построенный военный городок на окраине столицы. Охранять его будут казаки и семинолы Шиая, которого я назначил комендантом. Только у него будут ключи от арсенала, в котором будет храниться оружие, предназначенное для японцев.

— Интересно, что думают японцы, увидев наш, прямо скажем, скромный город, — спросил я у Резанова.

— Да какая разница, что они подумают,

глядя на дома и улицы. Намного важнее то, как выглядят ваши корабли и солдаты.

— С вами не поспоришь, Николай Петрович. Иван Петрович, — обратился я к Плетневу, — не покажете самураям как надо с холодным оружием обращаться? Вы же, небось, в Японии саблю даже из ножен не вынули.

— Надо будет и покажу. Да только сдается мне, что одного Игнатова им за глаза хватит. К тому же он куда как представительнее выглядит, чем я.

— Что верно, то верно. Таких медведей еще поискать надо.

Кареты подъехали к трибуне, я помог Марии Мануэле спуститься на землю и мы поднялись на трибуну. Дождавшись когда японцы займут свои места я сказал подъехавшему на коне де Карраско:

— Начинайте, господин военный министр.

— С удовольствием, господин президент, — ответил он и отдал приказ к началу маленького парада.

Не знаю, что думали японцы о моем городе, но вот мои солдаты точно произвели на них впечатление.

— Господин президент, Принц Аяхито спрашивает, что это за странные механизмы, — сказал переводчик, указав на наши орудия, которые как раз прокатились мимо трибуны влекомые упряжкой из шести лошадей каждая.

— Это наши новые пушки. Они стреляют в несколько раз дальше, чем те орудия, которые установлены на наших кораблях и намного разрушительней, — в ответ на эти слова на меня уставились сразу несколько японцев, один из которых ощутимо побледнел. Надо будет узнать, чего это он такой нервный.

Одними из последних мимо трибуны проскакали наши казаки, и я окликнул Игнатова:

— Сотник, голубчик, будьте любезны, задержитесь.

— Слушаю вас господин президент, — ответил тот и затормозил.

— Господа, — обратился я к японцам, — наверняка вы все умелые воины, давайте проведем поединок, мой человек, вот этот, — показал я Игнатова, — против любого из ваших.

Побледневший японец что-то сказал Аяхито, тот ему ответил и переводчик обратился ко мне:

— Господин Есикава, один из лучших воинов нашего императора, он будет счастлив скрестить меч с вашим человеком.

— Отлично, но я не вижу оружия у господина Есикавы.

— Его фамильный меч в карете.

— О, тогда проблем нет. Только учтите, это будет дружеский спарринг, поэтому клинки нужно будет защитить плотной тканью.

Переводчик озвучил мои слова японцам и Аяхито кивнул. Спустя пару минут все было готово.

— Сотник, — обратился я к Игнатову, — смотри у меня, только попробуй проиграть, но и не дай Бог тебе зашибить ненароком этого малахольного.

— Я вас понял, господин президент, будьте спокойны. И выиграю, и не зашибу.

— Я надеюсь, только, чур, не куражится, ни к чему наших союзников оскорблять.

Игнатов действительно против японца выглядел сущим медведем, вставшим на дыбы, на полторы головы выше и килограмм на сорок тяжелее. Необычно длинная сабля смотрелась в его руке как игрушечная.