Авантюристы
Шрифт:
Этот человек вызвал живейший интерес Нарышкина.
— Ба, а вот и наш знакомец! — Сергей тронул Заубера за локоть и показал на тощего наездника, украшенного незаурядным синяком в пол-лица. — Не узнаёте этого красавца?
— А Вы хорошо его приложить, Серьожа! — усмехнулся Иоганн Карлович, разглядывая живописного предводителя нищебродов.
Парад завершали школяры в бумажных шапочках, игравшие на тамбурах.
— М-да, познавательно, — неопределенно сказал Гроза морей.
— Это есть восток, Серьожа, — резонно заметил Заубер.
Главной целью визита в Галату был съем жилья
Подходящий дом нашли неподалеку от древней Галатской башни. Всезнающий Заубер пояснил Нарышкину, что здесь издавна селились иноверцы: генуэзские купцы когда-то основали в этом месте колонию и добились у византийского императора почти полной ее независимости. При турках Галата также осталась районом со своим особым устройством. В течение веков заправляли в ней итальянцы, именовавшие колонию не иначе, как «великолепная община Пера». По-гречески это означало «там». Сначала «там» были холмами за крепостными укреплениями Галаты, а потом так стали называть и весь генуэзский район. Здесь всегда жило множество неверных — греков, армян и евреев. В последнее время к ним добавились сыны туманного Альбиона, славяне Адриатики, немцы, французы, испанцы шведы и даже представители американского континента. Коренные жители Востока попросту тонули в этом этническом котле, едва выделяясь из толпы своими одеждами. Пользуясь близостью к Золотому Рогу и Босфору, в этом человеческом муравейнике оседали всевозможные любители легкой наживы — моряки, купцы, авантюристы, готовые по первой необходимости сорваться с мест и отплыть за горизонт на поиски приключений.
Последнее обстоятельство Нарышкину весьма понравилось.
— Стало быть, мы здесь будем как дома, — заявил он, широко улыбаясь вдове.
Галата действительно могла смело претендовать на право считаться самым космополитичным местом на земле. Этот город в городе нельзя было назвать ни Востоком ни Западом. Ее темные, душные, грязные улицы и базары наполняла столь разноязыкая, крикливая и пестрая публика, что казалось, весь этот сброд собрался здесь для того, чтобы строить вавилонскую башню. Однако никто ничего не возводил, и лишь башня Галаты, увенчанная островерхой шляпой черепичной крыши, возвышалась над местностью, напоминая о смутных, библейских временах.
Турки любили попугивать своих детей нечестивой Перой, где, якобы, день и ночь на улице с непокрытой головой валяются пьяницы. Существовала даже поговорка: «Кто говорит Галата, тот говорит таверна». Заведение главного инспектора вина находилось рядом с воротами Перы, однако мало кто в округе мог сказать, чем занимался этот чиновник. Вино рекой текло из знаменитых галатских виноградников прямо в таверны, которые держали греки.
— Это нам подходит, — констатировал Сергей, узнав про виноградники. — А то у правоверных
Седоусый хозяин одной из таверн с забавной для русского уха фамилией Перекакис согласился сдать внаем жилье и отвел гостям комнаты на втором этаже дома. С Мишель он взял плату за месяц вперед.
«Значит, по меньшей мере, месяц собралась меня пользовать… Ну ничего, сдюжим», — подумал Сергей в тот момент, когда рыжая вдовушка отсчитывала хозяину звонкие монеты.
Жилье у грека оказалось устроено на турецкий манер, с небольшой претензией на роскошь: в комнатах, кроме встроенных шкафов для хранения матрасов, не было никакой мебели. Дорогими, но тронутыми временем коврами были завешаны стены и застелен пол, повсюду в живописном беспорядке располагались горки подушечек, играющие роль кресел.
Сергею была отведена отдельная комната. Когда Терентия и Заубера хозяин повел в другую, более скромную, Мишель прикрыла за ними двери, и бросилась к Нарышкину в объятия, он повалил женщину на ковры, и разноцветные подушки покатились по сторонам…
Вечером этого же дня Мишель с блуждающей улыбкой на лице отбыла восвояси, а в таверну под конвоем ее слуг были переправлены Моня и Степан. В собравшейся компании Сергей наконец-то, как он выразился, «поужинал по-человечески», что по его понятиям означало изрядно выпить. Правда, винцо на греческий манер было разбавлено водой, и Сергею, чтобы дойти до нужной кондиции, пришлось опрокинуть в себя целых три кувшина.
За ужином держали военный совет, который порешил разделить небольшой отряд на части и вести поиски параллельно. На разыскание следов Катерины отправлялся Сергей вместе с Мишель. Правда, Нарышкин, опасаясь ревности вдовушки, еще не знал, как сообщить ей, кого, собственно, надо найти. Иоганн Карлович с Терентием, вооружившись манускриптом, продолжали осуществлять главную линию поисков. Моня, которому истинную цель путешествия так и не открыли, под внезапным приливом чувств вызвался посетить местную еврейскую общину. Степана же, ввиду его никчемности и постоянного плаксивого пессимизма, никто с собой брать не захотел.
— Что ж мне тут, на этом ордынском подворье, цельный день одному обретаться? — заныл убитый горем отец. — Как же мне без Катеньки моей быть? Может, она сейчас под туркой, под нехристем басурманским ходит, а мне тут в безвестии, сложа руки, сидеть! — изводил себя Степан.
— Ну, будет тебе причитать! — отрезал Нарышкин. — Станешь тут, пока нас нет, местоблюстителем, все равно проку от тебя никакого. А с нехристями я как-нибудь сам разберусь!
Все, идите спать, господа дервиши. Завтра с утра на поиски. Стамбул город не маленький, тут как в той сказке: семь пар железной обуви сотрешь. Успеем еще набродиться вдосталь, надо отдыхать!
Сергей выпроводил компаньонов, знаком попросив задержаться Заубера, плотно прикрыл дверь и разлил остатки вина по тюльпановым чашкам.
— Что там у нас с Вами вытанцовывается, Иоганн Карлович?
Немец достал манускрипт и разложил его листки на ковре.
— Мы хотя бы что-нибудь уже знаем? — поинтересовался Нарышкин.
— О да, — улыбнулся Иоганн Карлович. — У меня есть все оснований думайт, что искать надо вниз… под земля.
— То есть как? — удивился Нарышкин.
— Греки спрятать свой сокровище в подземный… как это… катакомба. Заубер отпил вина и принялся за рассказ.