Аварийный взлёт
Шрифт:
— Вот как? — удивилась Ольга.
— Именно. Причем единственный зять! Которого убивают в аэропорту нашего города. Ну и какие ждать последствия?
Ольга пожала плечами. Какие последствия? Да какие угодно.
— А может, это вообще никак не связано с делами, — попыталась успокоить она. — Может, это вообще что-то другое… Например, сугубо личное…
— Личное? — Бубнова вздернула брови, посмотрела многозначительно. — А что, есть какие-то предположения?
— Никаких, — заверила Егорова. — По крайней мере я ничего не слышала. Но ведь всякое бывает… Следователи наверняка разберутся.
—
О специфических японцах Ольга впервые услышала совсем еще ребенком от мамы, которая в советскую пору работала переводчицей в Интуристе. Причем специфичность эта укладывалась… в чемоданы. Во времена, когда советские люди, надрываясь, таскали чемоданы в руках, японцы приезжали с чемоданами на колесиках, но размер был такой, что в них вполне могла уместиться пара самих японцев. Мама рассказывала, что всех это просто потрясало, и когда подобные чемоданы появились в изрядном количестве в России, мама по-прежнему называла их «японскими»…
Очень важные бизнесмены прибыли впритык, быстро зарегистрировались и прошли на посадку. В особых услугах VIP-зала и его начальницы они не нуждались.
Ольга глянула на часы: 22:30.Последний автобус, заезжающий непосредственно в Авиагородок, уехал пятнадцать минут назад. Однако оставались еще пять минут до отправки автобуса, который шел в город мимо Авиагородка, и Ольга, схватив сумку, бегом ринулась на привокзальную площадь.
Дом Ольги находился недалеко от трассы, и от остановки, где ее высадил водитель, шли две дороги. По одной, асфальтированной «петле», можно было добраться минут за двадцать, по другой, гравийной тропинке, которая, как с горки, спускалась вниз, — минут за семь, через небольшой садик. Чаще всего, если Ольга высаживалась именно на этой остановке, она выбирала короткий путь. Даже когда возвращалась затемно. А чего опасаться? В ее квартале всегда было спокойно, да и дом, девятиэтажный, пусть отдаленно, но светился окнами. Впрочем, так ходили почти все жильцы ее дома — никому не хотелось делать крюк.
Она сбежала вниз, по груди зашлепала прикрепленная на плотную тесьму пластиковая карточка с электронным пропуском. Обычно после работы Ольга убирала пропуск в сумку, а тут в суете забыла и оставила, как есть. Она шла по тропинке, внимательно глядя себе под ноги и думая, что хорошо бы в садике поставить хоть парочку фонарей. Окна все же давали слишком слабый свет.
И вдруг Ольга услышала за спиной тихий хруст ветки, вздрогнула и тут же ощутила резкий тычок сзади в шею. Она перепуганно рванула вперед, обо что-то запнулась, холодный пластик шлепнул по лицу, зажатая в руке сумка метнулась в сторону, обо что-то ударилась, и Ольга упала на колени. А следом раздался лай, и прямо на нее выскочила собака, сопровождаемая мужским окриком: «Тоби! Тоби! Ты куда?!»
Ольга осторожно повернула голову и увидела прямо перед глазами соседского фокстерьера. Он мотал башкой и вроде как даже подпрыгивал — явно радовался встрече.
— Тоби, ты куда побежал? — раздался требовательный вопрос, пес гавкнул, и из кустов появился сосед по лестничной площадке старик Сильванов. — Батюшки! Олечка,
— Я, Петр Васильевич, — жалобно отозвалась Ольга, с трудом поднимаясь на ноги и чувствуя боль не столько в шее и коленях, сколько в ладони, вокруг которой перекрутился ремень сумки.
— Случилось-то что? — всполошился старик.
— Да вот… запнулась… упала… — скорее по наитию, чем по разумению соврала Ольга. — Но вроде цела.
— Ну вот чего по темени-то здесь шастать? Другого пути нет? Жалко вам, молодым, лишние метры ножками протопать. И вот пожалуйста… — засокрушался Сильванов, подхватив Ольгу под локоть. — Небось, с работы припозднилась? Вот мы с Тоби тоже почти на час позже вышли, уж больно передача по телевизору была интересная… Но он молодец, потерпел… — Старик одобрительно посмотрел на пса, зацепил поводок на ошейнике, скомандовал: — Идем провожать соседку до двери.
Пес заметелил коротким хвостом, дернул поводок, и тут Ольга напряглась: ее «поводка», который держал пропуск-«вездеход», на шее не было.
— У меня пропуск куда-то делся, — произнесла она испуганно. — Вот только что был, и нет его.
— Ну чего ты паникуешь? — довольно спокойно отреагировал сосед. — Когда ты на землю летела, он у тебя с шеи и слетел. Давай здесь поищем, валяется где-нибудь рядом. Не черти же его унесли?
Однако, похоже, унесли все-таки черти. Или черт, который попытался схватить за шею. Подсвечивая фонариком телефона, они обшарили все не только рядом, но и широко вокруг — пропуска нигде не было…
Домой Ольга вернулась в полном расстройстве. В испачканной одежде, с измазюканной сумкой, с ноющими коленками, рукой и шеей.
По инструкции следовало позвонить начальнику Службы авиационной безопасности. По инструкции в случае утраты попуска-«вездехода» руководители обязаны были немедленно связаться не с дежурным, а именно с начальником САБа — в любое время дня и ночи. Такой приказ существовал уже несколько лет. И это означало, что надо было поднимать с постели Дергачева.
Если Огородов вызывал у Ольги настороженность, то Дергачев — опаску.
«Он похож на волка», — с ходу выдала заключение меткая на определения Нина Кондакова. И Ольга согласилась: похож. Среднего роста, поджарый, с серо-стальными от обильной седины жесткими короткими волосами, с резкими, словно высеченными на сером камне, чертами сурового лица, с неслышной быстрой походкой… И взгляд — цепкий, въедливый, лишенный малейшей теплоты. Действительно — волк. И теперь Ольге предстояло лезть этому волку прямо в пасть.
ГЛАВА 11
Ему снилось небо — необъятное, ослепительно-голубое, пронизанное искрящимся светом. Такое небо в реальной жизни он не видел никогда. Но сейчас он видел и это небо, и свой самолет, и себя за штурвалом, взмывающего все выше, выше… И тут все оборвалось — как в пике из безграничности на землю.
Звонок был резким, и Сергей Дергачев, по давней, еще летной привычке, мгновенно проснулся. На экране высветилось: «Егорова». Посмотрел на часы — пять минут первого.
— Слушаю вас, Ольга Валерьевна, — произнес он хриплым, еще не совсем «проснувшимся» голосом.