Аварийный взлёт
Шрифт:
— Да.
— А если не секрет, в какое место?
— В то, где есть хорошие парфюмерные магазины. Скорее всего, в центр. Вы знаете, где есть хорошие парфюмерные магазины? Нина Григорьевна считает, что вы мне подскажете.
— Я подскажу, — подтвердила Егорова. — Я даже покажу. Потому что мне сегодня тоже надо в город, и, если вам не обременительно подвезти меня… мы поедем через центр, там есть хороший магазин…
— Мне не обременительно. Ждите у вашего зала в шесть.
Он позвонил заместителю и сообщил о своем отъезде раньше обычного. А следом сообразил: это начальник САБа мог распорядиться
Егорова вышла из VIP-зала ровно в шесть, и Сергей оценил: пунктуальная. Он терпеть не мог людей, которые опаздывали даже на чуть-чуть.
Минут десять ехали молча, первым это молчание нарушил Дергачев.
— А вам самой в городе куда надо?
— Я к родителям, — ответила Егорова. — От торгового центра, где есть хороший магазин и подземная парковка, до них три остановки.
«Три остановки, да еще в людное время… ничего с ней не случится», — подумал Сергей. А следом подумал: «А как она будет возвращаться — поздно по темноте? Ну не на полчаса же она собралась к родителям?»
— А возвращаться вы собрались поздно по темноте? — озвучил он свои мысли.
— Я собираюсь остаться ночевать. Родители завтра улетают к маминой сестре, мы вместе приедем в аэропорт, а сегодня у нас типа прощального ужина. И вообще… — Егорова улыбнулась слегка кривой улыбкой, какая бывает у людей, пытающихся скрыть чувство неловкости. — Нина… Нина Григорьевна… она ведь такая… очень деятельная… она порой способна так все и всех закрутить… Но из самых лучших побуждений! — горячо заверила Ольга. — А вы, пожалуйста, не принимайте все так уж всерьез, особенно по моему поводу…
Сергей решил, что она сейчас будет нескончаемо лепетать, оправдывать и оправдываться, а ему это совершенно не надо, он и так понял.
— Вы мне лучше вот что скажите, — свернул он в другую сторону, — какие духи сейчас в моде?
— В каком смысле? — слегка опешила Егорова столь резкому развороту.
— В прямом. У моей дочери день рождения. Я хочу купить ей духи. Но я не знаю, какие лучше. Я ничего не понимаю в духах.
— А-а-а… — сообразила она. — И сколько вашей дочери исполняется?
— Двадцать четыре.
— У вас такая взрослая дочь? — Ольга посмотрела с удивлением и, как показалось Сергею, с некоторым недоверием.
— Я рано женился. На своей однокласснице. А в девятнадцать лет у нас родилась дочка. Она уже тоже замужем. Живет в Нижнем Новгороде. С ней живет и ее мать. Моя жена. Правда, бывшая. Мы около года назад развелись, — непонятно зачем уточнил Дергачев.
— А хотите, я помогу вам выбрать духи? — неожиданно предложила Ольга, и Сергей обрадовался:
— Хочу.
Ведь он ничего не понимал в духах.
Выбирали они минут тридцать. Причем каждый раз, когда Ольга слегка помахивала перед носом пропитанной ароматом бумажной полоской, она брала из вазочки кофейное зерно и тщательно нюхала.
— А это зачем? — не понял Сергей.
— Кофейные зерна отбивают запах духов. Иначе уже на третий раз я бы ничего не могла различить.
В подобных тонкостях он тоже ничего не смыслил.
Они
— Сергей Геннадьевич, у вас свободный вечер? — спросила она.
Дергачеву хотелось сказать, что у него все вечера свободные, если они не заняты работой, а сегодня работу он закончил гораздо раньше обычного, но он лишь кивнул.
— Прекрасно. Тогда я приглашаю вас к моим родителям на ужин.
Сергей растерялся.
— Да нет… ну что вы… — воспротивился он. — Я вас просто так до родителей довезу…
— Перестаньте! — в свою очередь воспротивилась Ольга. — Вы наверняка сами себе ничего не готовите, поедите домашнего. Вас это ни к чему не обязывает.
Может, если бы она не произнесла последнюю фразу, он бы все-таки отнекался, просто потому, что неловко вот так с бухты-барахты заявляться в чужой дом, но она сказала про обязывает, и получалось, будто он чего-то боится.
— Ну хорошо… спасибо… — сказал Сергей. — Но тогда я что-то должен купить, не с пустыми же руками…
— Ничего не надо, пожалуйста. Я сейчас разговаривала с мамой, она торопит, говорит, утка может подгореть. У меня мама очень вкусно готовит утку.
Первым навстречу им вышел отец Егоровой — крупный, лысоватый, в потертых джинсах и клетчатой рубашке.
— Ольгунчик! — громко провозгласил он, обнял дочь, чмокнул ее в щеку, с явным удовольствием потряс ладонь Дергачева. — Валерий Андреевич, папа. Здравствуйте!
Он так и сказал: «папа», а не «отец», как обычно представляются мужчины.
А следом из кухни выпорхнула (вот именно выпорхнула) стройная женщина в голубом платье с симпатичным ухоженным лицом, аккуратной прической и легким макияжем.
— Мария Евгеньевна, мама, рада с вами познакомиться, — сообщила она.
Сергей подумал: если платье хозяйка дома могла переодеть, то весь остальной прикид за десять минут, прошедших от звонка до визита гостя, она вряд ли успела бы себе сотворить. Получалось, именно так она содержит себя дома. Уже позже, во время общения за столом, узнал: Мария Евгеньевна еще в ранней молодости начала работать переводчицей с английского, французского и испанского в «Интуристе», а там в советское время порядки были строгие, что по части внешности, что по части поведения, и с годами это стало ее привычным образом жизни. И сегодня Марию Евгеньевну постоянно приглашают поработать с иностранцами, как догадался Сергей, не только из-за хорошего знания языков, но и за умение себя соответствующе держать.
Вот откуда у начальницы VIP-зала этот любезносдержанный «фасон» и во внешности, и в поведении, сообразил Сергей, — выучилась у матери. И вообще, решил он, если справедливы слова, дескать, хочешь узнать, какой станет молодая женщина с годами, посмотри на ее мать, то у Ольги отличные перспективы.
Впрочем, Ольга, вероятно, впитала от матери и другое: на работе ты держишь «фасон», а дом — для искреннего тепла, где этот «фасон» уместен лишь в определенных границах. Дергачев весьма поверхностно знал Ольгу Валерьевну Егорову и вдруг с изумлением обнаружил, что просто Ольга Егорова вне территории аэропорта — веселая, милая, искренняя женщина. Как и ее родители.